Константин Кеворкян - Опасная книга. Феномен нацистской пропаганды

На второй день рано утром Гитлер на балконе гостиницы принимает парад знамен гитлерюгенда, свезенных в город со всей страны. В это время на Луитпольд-арену постепенно сходятся партийные формирования. Гремит музыка, пространство и трибуны празднично убраны, все ожидают прибытия вождя. Приезжает Гитлер, и съезд начинет обычную работу… На секунду отвлечемся и отметим, насколько важно пребывание политика на фоне различных значимых символов. Первые лица страны находятся в окружении символов власти государства (флаг, герб и т. п.), политики выступают на фоне лозунгов своей партии и своих портретов. Участие в подобных постановках напрямую связывает нас с прошлыми этапами развития цивилизации, когда подъем человека на новый уровень общественного признания оказывался возможным только в рамках существующих магических ритуалов. Разумеется, и Гитлер, слушая выступавших, восседал на фоне государственных символов в окружении массы соратников.

Третий день начинался парадом имперской трудовой службы. Под колокольный звон и многоголосое пение поднимались бесчисленные знамена Немецкого рабочего фронта (ДАФ). Четвертый — посвящался всевозможным спортивным представлениям, также необыкновенно красочным и театрализованным. «Толпа, способная мыслить только образами, восприимчива только к образам. Театральные представления, где образы предстают перед толпой в самой явственной форме, всегда имеют на нее огромное влияние». (18).

Пятый день именовался Днем политического руководителя — то есть народу во всей красе демонстрировали себя партийные функционеры. Правда, если членов СА, ДАФ, СС и вермахта еще можно было показывать при дневном свете, то многие из партийных функционеров оказались неповоротливыми толстяками. Поэтому, по предложению Гитлера, колонны функционеров пускали в темноте — поздно вечером при свете факелов устраивался впечатляющий митинг. И излюбленные факелы задействованы, и животы спрятаны. А над стадионом, где происходило действо, с помощью направленных вверх зенитных прожекторов моделировался грандиозный «Собор света». «130 резко очерченных световых столбов на расстоянии всего лишь двенадцати метров один от одного вокруг всего поля видны на высоте от шести до восьми километров и сливались там в сияющий небосвод. Порой через этот световой поток проплывало облако» (19). «Собор света» — это один из первых и наиболее удачных случаев применения поставочного электрического света в массовых мероприятиях.

Естественно, во время партийных съездов возможности электрической подсветки использовались весьма активно. Аккредитованный на съезде американский корреспондент Уильям Ширер: «Под звуки фанфар Гитлер выходит на высокий центральный блок главной трибуны, и по команде с трибун на другой стороне вниз на арену устремляется поток из более чем тридцати тысяч знамен, серебряные наконечники и бахрома которых вспыхивают в огне прожекторов» (20). Альберт Шпеер: «Предполагалось выставить тысячи знамен всех местных организаций Германии, чтобы по команде они десятью колоннами хлынули по десяти проходам между шпалерами из низовых секретарей; при этом и знамена, и сверкающих орлов на древках полагалось так подсветить сильными прожекторами, что уже благодаря этому достигалось весьма сильное воздействие» (21). И снова Ширер: «Сегодня вечером еще одно пышное зрелище. Двести тысяч партийных чиновников собрались на лугу Цеппелинов, украшенном двадцать одной тысячью флагов, которые расцвели в свете прожекторов, как фантастический сад. И в этой залитой светом прожекторов ночи спрессованные, как сардины в банке, простые люди в Германии достигали высочайшего в понимании немецкого человека состояния. Происходило соединение душ и умов отдельных людей: до тех пор, пока под действием мистических огней и магического голоса австрийца они полностью не слились в единое германское стадо» (22).

Седьмой день знаменовался показом строевой подготовки СА и СС. Затем Гитлер совершал один из самых запоминающихся ритуалов Третьего рейха — в гордом и печальном одиночестве под звуки траурной музыки он шел по «улице фюрера» (т. е. через строй военнослужащих) и возлагал венки «мученикам» Движения. «В церемонии смерти его темперамент и пессимизм неустанно открывали все новые потрясающие эффекты; когда он под звуки скорбной музыки шел по широкому коридору между сотнями тысяч собравшихся почтить память павших через Кенигсплац в Мюнхене или через Нюрнбергскую площадь партийных съездов, то это действительно были кульминации впервые разработанной им художественной демагогии» (23).