Ян Гросс - Золотая жатва. О том, что происходило вокруг истребления евреев.

Познакомимся теперь с подробным описанием — своего рода фотоальбомом, только словесным, — расправы над 16 евреями (возможно, 14 или 18) в селе Гневчина. Это событие было описано его свидетелем Тадеушем Маркелем [99] Markiel Т. Zagłada domu Trinczerów // Znak. 2008. N 4. S. 119–146. Село Гневчина находится в Пшеворском повете Подкарпатского воеводства. Тадеуш Маркель, который вместе с Алиной Скибинской (соавтором исследования убийств евреев крестьянами в Келецком крае) готовил обширнейшую работу о судьбах евреев в Гневчине и ее окрестностях, умер 19 ноября 2010 г. 4 декабря 2010 г. в журнале «Политика» вышла обширная статья Цезаря Лазаревича ( Lаzarewicz С. Letnisko w domu śmierci) о преступлении в Гневчине. . Если бы не его сообщение, опубликованное в апрельском номере ежемесячника «Знак» в 2008 г., в исторических источниках мы нашли бы лишь один след этого массового убийства — запись в реестре Главной комиссии по исследованию германских преступлений в Польше о том, что «в Гневчине-Тринецкой в 1942 г. “жандармы из Ярослава убили в доме Лейба Тринчера 16 евреев”» [100] Libionka D. Zagłada domu Trinczerów — refleksje historyka // Znak. 2008. N 4. S. 148. В коммюнике Главной комиссии содержатся имена 14 жертв. Среди них было двое годовалых младенцев и двое детей в возрасте 3 и 10 лет. . О том, что за это преступление несут ответственность местные жители (факт, хорошо известный всей местной общественности), никто во внешнем мире не имел представления.

В мае 1942 г., местные жители — назовем их группой сельской «элиты»: начальник Добровольной пожарной охраны (избранный еще до войны по общественному мандату), члены охраны, а также ближайшие соседи семьи Тринчеров, сельские старосты и их помощники, так называемые слуги (эти по оккупационному мандату), из обеих частей села — Ланьцутсой и Тринецкой, — а также безыдейное крыло движения Сопротивления, — устроили облаву на местное еврейское население, схватив большинство взрослых и детей. Они посадили несчастных на телеги, словно свиней и телят для ярмарки, и привезли их в дом Лейба и Шангли Тринчер — в центре села, совсем рядом с церковью и домом приходского священника, недалеко от школы. Все были заперты в темной каморке без окна, только с отверстием для вентиляции. <���…> стражники использовали камуфляж, обманывали пленников, что оставят их в живых, если те отдадут деньги, золото, а доверенным лицам — одежду, обувь и другие вещи, и если их дети не будут плакать, а взрослые — сопротивляться. <���…> [101] И дальше Маркель пишет: «Местные, группа сельской “элиты”, которую мы сегодня назвали бы мафией, рекрутировались из тогдашнего сельского среднего класса. Они представляли административную власть и располагали физической силой, в том числе нелегальным оружием. Их функции были взаимодополняющими. У них было широкое поле для коррупции (в том числе они устанавливали размер контингента для отдельных хозяйств, списки для вывоза на принудительные работы в Германию) и неумеренная жажда гульбы. Самой яркой фигурой, самым аморальным и жестоким был начальник местной Добровольной пожарной охраны, насчитывавшей около полутора десятков лиц. Он также принимал участие в погроме десяти еврейских семей в соседнем селе Ягелла. Бедняки, даже если бы и хотели, не могли вступить в мафиозный клан, а члены состоятельных и благородных семей — не желали из чувства самоуважения. Никто в селе не перечил этим гангстерам из страха перед превышением полномочий, высылкой и даже смертью. К сожалению, идеологическое крыло Армии Крайовой, представленное в основном местными студентами, не взяло на себя роль защитников еврейских соседей. К несчастью для них, между мафиозной группой и Армией Крайовой установился некий род равновесия сил, неписаное соглашение о том, чтобы не перебегать друг другу дорогу» ( Markìel Т. Zagłada domu Trinczerów).

Засветло несчастных выгнали в комнату и держали их под вооруженной охраной, так как каморка, приглушающая звуки и лишенная окон, понадобилась для насилий и пыток. <���…> женщин препровождали в каморку, успокаивая их мужей, что это будет только допрос, в то время как на деле их насиловали по одной и группами; мужчин пытали, чтобы те сказали, где они укрыли детали гардероба и деньги. Кухня между этими двумя помещениями служила своего рода дежуркой, где местные собирались, советовались, пили водку. <���…>

…чаще всего насиловали двух молодых и красивых женщин: Шанглю, жену хозяина Лейба, мать троих маленьких детей, и дочь Лейзера из Тринецка, жену жителя Ярослава — тоже Шанглю, мать двоих маленьких детей. Именно этой второй Шангле удалось вырваться из рук местных в момент, когда ее вели из комнаты на сеанс насилия.