Иван Мошляк - Вспомним мы пехоту...

Могилевцев уже из-за реки сообщил мне по рации о своем успехе и похвалил Асташина.

Я спросил, не ранен ли капитан. За год, что я командовал 62-й гвардейской, Асташин уже три раза побывал в медсанбате.

— Цел и невредим, — ответил Могилевцев. — Сам удивляется, говорит: «Наконец-то осколки и пули начали обходить меня».

— Посоветовали бы ему трижды плюнуть через левое плечо, — сказал я. — А вообще — молодец Асташин. Передайте ему и его бойцам мою благодарность. Бить врага — похвально, при этом остаться невредимым самому — похвально трижды.

По-видимому, командир 184-го полка запомнил эти мои слова и передал их своим комбатам. Потому что, когда в одном из последних боев в Германии, буквально накануне Победы, командира 1-го батальона Бориса Степановича Борисова тяжело ранило, он, лежа на носилках, сказал, словно бы извиняясь:

— Плохо, видно, запомнил ваш наказ, товарищ гвардии полковник.

Оптимизм подполковника Могилевцева, который, переправившись через Южный Буг, уже видел себя на берегу Днестра, оказался преждевременным. За Бугом немцы стали оказывать нам отчаянное сопротивление, дрались за каждую деревушку, за каждый дом.

Десять бойцов 2-го батальона 182-го полка во главе с младшим сержантом Александром Третьяковым, ветераном дивизии, закаленным в боях воином, далеко опередив свою роту, ворвались в небольшой хутор. Немцы поняли, что против них действует всего одно отделение, и окружили бойцов. Те укрылись в каменных хозяйственных постройках, заняли круговую оборону. Как только гитлеровцы поднялись в атаку, Третьяков приказал пулеметчику Крюкову открыть огонь. Атакующие были прижаты им к земле. Тогда немцы начали обстреливать ту часть хутора, где укрылись наши бойцы, из орудий. Загорелись скотный двор и жилой дом.

Неподалеку от Третьякова разорвался снаряд. Когда едкий дым рассеялся, оглушенный командир отделения увидел рядом стонущего пулеметчика, лицо которого было залито кровью. Перевязав Крюкова, младший сержант лег за пулемет.

Из-за пригорка опять показались гитлеровцы. Они шли густой цепью, пригибаясь, полукольцом охватывая хутор. Артобстрел прекратился. Третьяков приказал бойцам без команды огня не открывать. Наступила тишина. Слышно было, как мирно позванивает капель. Только зловещие фигуры приближавшихся врагов да стоны Крюкова напоминали о том, что идет бой и тишина вот-вот взорвется грохотом выстрелов. Немцы осмелели, перешли на скорый шаг, потом побежали к хутору. Возможно, они решили, что там никого из наших бойцов не осталось в живых. Уже были слышны команды фашистского офицера:

— Лос!.. Лос!.. Шнеллер!..

Уже можно было различить лица вражеских солдат…

— Пора, Саша, — не выдержал кто-то из бойцов.

«Да, пожалуй, пора», — подумал Третьяков. Скомандовал себе и другим:

— Огонь!

Из окон каменных построек навстречу атакующим грянули пулеметные и автоматные очереди. В первые же секунды десятка два гитлеровцев были срезаны ими. Остальные залегли. Попытки фашистского офицера поднять солдат ни к чему не привели. Вновь обстрелять хутор из орудий немцы не решались, боясь поразить своих. И тут на правом фланге грянуло дружное «Ура!». Это на выручку бойцам Третьякова подошла вся рота. Гитлеровцы бежали…

Чтобы не снизить темпов наступления, пришлось ввести в бой второй эшелон дивизии — 186-й полк Колимбета.

Утром, после получасовой артподготовки, полк атаковал противника и за день продвинулся на несколько километров. Однако ночью гитлеровцы успели подтянуть свежие силы и перешли в контратаку. Чувствовалось: немецкое командование прилагает все силы, чтобы не допустить выхода наших войск к Днестру.

Но бойцы и командиры 62-й гвардейской неудержимо рвались вперед. Немецкая оборона, создаваемая наспех, трещала по всем швам. То там, то здесь наши батальоны заходили гитлеровцам в тыл, отрезали им пути отхода.

Батальон майора Зубалова, опередив остальные подразделения 184-го полка, занял деревню Осиевка. Немцы, бросив против батальона пехотный полк с танками, окружили его.

Целые сутки батальон сражался в окружении, отражая многочисленные атаки танков и пехоты противника, пока на помощь не подоспели подразделения 182-го и 186-го полков. Все мы знали Героя Советского Союза майора Зубалова как опытного командира, человека большого мужества. Его батальон был всегда впереди.

В боях за населенный пункт Ольшанка, прикрывавший подступы к Днестру, отличился батальон Героя Советского Союза капитана Борисова. В каменных домах немцы расположили много огневых точек. Они не давали возможности нашим подразделениям подойти к Ольшанке. Борисов приказал 1-й роте старшего лейтенанта Коновалова уничтожить огневые точки, расположенные в двух крайних домах и особенно мешавшие продвижению батальона. Эта задача была возложена на сержанта Ермакова. Запасшись гранатами, Ермаков вместе с несколькими бойцами скатился в канаву, которая шла вдоль улицы. Ползти по ней было очень тяжело, по сравнительно безопасно. Локти увязали в жидкой грязи, шинели и гимнастерки тотчас промокли. Подобравшись к первому дому, ребята прямо из канавы забросали его гранатами. Двинулись дальше. Немцы что-то заподозрили, над канавой засвистели пули. Но Ермаков и его товарищи продолжали ползти, вжимаясь в холодную грязь.