Иван Мошляк - Вспомним мы пехоту...

Полковник Блажей отбыл. Я был не согласен с его мнением, но высокому начальству возражать не приходилось.

На правом фланге, где на прибрежном острове закрепилась штурмовая группа Данько, огонь заметно ослабел. Данько доносил, что выбил противника с острова, переправился через протоку и продвинулся вперед. На левом же фланге, в районе села Мишурин Рог, гитлеровцы, видимо, усилили давление, стремясь сбросить десант в Днепр. Нет, надо срочно переправляться на правый берег. Там сейчас главный участок боя, там решается успех операции. Я должен быть на том берегу!

Но прежде следовало доложить положение дел командующему армией. Я попросил соединить меня с ним.

— Михайлов слушает, — донесся голос Шарохина. Фамилией Михайлов был закодирован командарм, я же принял кодовую фамилию Быстров.

— Товарищ Михайлов, по вашему приказанию докладывает Быстров. К шести ноль-ноль захвачен плацдарм в глубину до двух километров, по фронту — четыре километра. — Я замолчал, с волнением ожидая, какова будет реакция на мои слова.

— Отлично, товарищ Быстров, отлично! — прозвучало в трубке. — Рады успеху. Вы ведь еще что-то хотите сказать?

— Боевую задачу на данном этапе наше хозяйство выполнило.

— Но вам, конечно, ясно, что удержать плацдарм будет труднее, чем захватить его.

— Так точно. Поэтому считаю необходимым лично переправиться на пятачок.

— Ну что ж, действуйте по обстановке, вам виднее. Есть просьбы?

— Есть. Дайте еще истребителей. Противник непрерывно бомбит.

— Хорошо, что-нибудь придумаем.

В сопровождении адъютанта я направился к берегу. На лодке, что доставляла на пятачок боеприпасы, мы переплыли Днепр. Едва я выпрыгнул из лодки, навстречу мне шагнул высокий подтянутый капитан, взял под козырек:

— Товарищ командир дивизии, гвардии капитан Борисов, командир первого батальона…

— Потом, капитан. По дороге доложите, — прервал я его рапорт, поскольку время не ждало. — Ведите меня в расположение батальона.

Поднялись по крутому откосу. Над головами засвистели пули. Где перебежками, где ползком добрались до траншеи. Здесь располагался взвод, которым командовал сержант В. А. Бахарев. От капитана Борисова я узнал, что сержант принял командование на себя после того, как тяжело ранило командира взвода.

Передо мной по стойке «смирно» вытянулся паренек лет восемнадцати-девятнадцати в пропыленной гимнастерке с сержантскими погонами.

— Он? — обернулся я к Борисову.

— Так точно, товарищ гвардии полковник.

— Вы что же, товарищ гвардии сержант, языка лишились? — сказал я, стараясь приободрить юного командира взвода. — Давай-ка, брат, присаживайся и докладывай все по порядку.

— Слушаюсь, товарищ гвардии полковник, — наконец выдавил он из себя.

Тесно уселись на ящике из-под гранат, и сержант стал рассказывать…

Ночью взвод, который составлял отдельную штурмовую группу, начал форсирование Днепра. Когда плот с семнадцатью гвардейцами почти подошел к противоположному берегу, гитлеровцы осветили ракетами большой участок реки и открыли стрельбу. В считанные минуты, ведя ответный огонь, солдаты достигли берега и оказались в мертвом пространстве, недосягаемые для вражеских пуль. Вскарабкались по откосу, гранатами закидали первую траншею противника, с криком «Ура!» ринулись в нее. Гитлеровцы не выдержали стремительного натиска — побежали, а взвод занял траншею. Выбив из первой траншеи численно превосходящего противника, гвардейцы стали вести непрерывный огонь по второй траншее, давая тем самым возможность высадиться переправляющимся следом другим штурмовым группам. В это время и был ранен командир взвода.

Гитлеровцы поняли, что против них действуют малые силы, и решили вернуть траншею. Они начали скапливаться в лощине, что примыкала к траншее справа. В предрассветных сумерках были видны каски вражеских солдат, из лощины то и дело доносились автоматные очереди, пули, вздымая пыль, впивались в бруствер траншеи. В этот трудный момент сержант Бахарев и принял на себя командование взводом.

Не медля ни минуты, сержант созвал командиров отделений, изложил свой план: с одним отделением он зайдет во фланг гитлеровцам, что засели в лощине, а потом, по сигналу зеленой ракеты, будет предпринята одновременная атака всего взвода с фронта и с фланга.

Отделению удалось подобраться к противнику почти вплотную. Как только немцы начали, пригнувшись, выходить из лощины, чтобы атаковать траншею, Бахарев приказал открыть огонь. Ошеломленные гитлеровцы — большая часть их была скошена пулями — бросились прочь от лощины и залегли.