Иван Мошляк - Вспомним мы пехоту...

Поднялся около девяти, решил позавтракать, а потом еще часика два соснуть. Но благодушным планам моим не суждено было осуществиться. На крыльце послышались торопливые шаги, раздался стук в дверь и на пороге появился рассыльный.

— Товарищ лейтенант, вас вызывает в штаб командир полка.

Я оставил недопитым стакан чаю, на ходу дожевал бутерброд и помчался по вызову. По дороге гадал: «Зачем я понадобился в штабе в воскресенье?» Но на душе уже было тревожно: «Видимо, что-то случилось на границе».

В кабинете командира полка майора Соленова находились комиссар старший лейтенант П. И. Бондаренко и заместитель начальника штаба капитан Г. Н. Низовский. Я доложил о прибытии.

— Садитесь, Иван Никонович, — спокойно, даже несколько флегматично сказал Соленов. — Хочу ознакомить вас с обстановкой.

Я сел на стул и, не утерпев, спросил:

— Японцы?

Чуть щуря темно-карие глаза, комиссар метнул на меня острый взгляд:

— Угадал…

Мое воскресное благодушное настроение как рукой сняло. Вот оно — начало…

— Обстановка такая, — все тем же ровным, спокойным голосом продолжал командир полка, — в районе озера Хасан японцы сосредоточили большие силы. Это неспроста. Возможны всякого рода провокации. Командир дивизии приказал мне выделить усиленный батальон и к утру двадцать пятого июля сосредоточить его вблизи границы. Хотелось бы, Иван Никонович, знать твое мнение, как секретаря парторганизации: какой батальон целесообразнее всего направить для выполнения этой боевой задачи? Дело ответственное… да и почетное. А вы к тому же из всех нас, — Соленов взглянул на комиссара Бондаренко и капитана Низовского, — самый старый служака в полку. Вам, как говорится, и карты в руки.

Отличительной чертой Павла Григорьевича Соленова было глубокое уважение к подчиненным, умение использовать их опыт и знания. Сам он, участник гражданской войны, обладал большим военным и жизненным опытом, и это вызывало к нему большие симпатии.

Я прослужил в полку восемь с лишним лет, вырос от рядового до командира роты, поэтому хорошо знал его личный состав. «Какие условия необходимы, чтобы батальон сумел выполнить ответственную боевую задачу — не пропустить японских захватчиков на советскую землю? — лихорадочно думал я. — Отличная боевая выучка личного состава — раз. Наличие близкого к штатному расписанию количества командиров в батальоне — два (практически такое случалось редко). И третье — боевые качества самого командира батальона. Он должен отлично знать военное дело, быть стойким, мужественным человеком. Ну конечно, всем этим условиям отвечает 3-й батальон и его командир старший лейтенант Разодеев».

Все эти соображения я изложил командиру полка.

Павел Григорьевич подумал, переглянулся с комиссаром (тот согласно кивнул головой) и сказал:

— Твое мнение, Иван Никонович, совпадает с нашим.

Он снял телефонную трубку и приказал поднять по тревоге 3-й батальон. Положив трубку, все тем же спокойным, будничным голосом проговорил:

— Мы вот с комиссаром решили направить тебя с третьим батальоном для помощи Разодееву в организации партийно-политической работы.

Я встал по стойке «смирно»:

— Есть, отправиться с третьим батальоном, товарищ майор!

— Через час я собираю руководящий состав, буду ставить задачу, тебе надо присутствовать. А пока можешь быть свободным.

Я вышел из помещения. Как и полчаса назад, на улице ярко сияло солнце. Около крыльца щебетали воробьи, поклевывая кем-то рассыпанную пшенную крупу. Тишина и мир, казалось, царили на земле. Но это только казалось… Со стороны казарм 3-го батальона уже слышались громкие команды.

Под вечер того же дня 3-й батальон посадили на грузовики с брезентовыми навесами, и колонна тронулась в путь. Я ехал в кузове одной из машин вместе с 7-й ротой. Всматривался в лица бойцов и не видел на них тревоги, страха. Спокойные веселые молодые ребята. Вот пулеметчик комсомолец Бабушкин, балагур и шутник, улыбка не сходит с лица. Когда грузились, Бабушкин, вскочив в кузов, крикнул своему второму номеру:

— Гоша, давай переводчика!

Второй номер подал ему ручной пулемет.

— Почему «переводчик»? — поинтересовался я.

— А как же, товарищ лейтенант, переводчик и есть. Ведь ему придется разговаривать с самураями на понятном им языке.

Слова эти были встречены смехом.

— Он у тебя, значит, по-японски балакает?

— А это смотря с кем повстречается. По надобности может и немца вразумить…