Александр Ли - Безобразный Ренессанс. Секс, жестокость, разврат в век красоты

После завершения экуменического собора Альберто да Сартеано и его эфиопские спутники покинули Флоренцию. Монах с полным основанием мог испытывать глубокое удовлетворение. Сознательно и бессознательно он способствовал расширению границ ренессансного мира. Он сломал барьеры мифов и легенд. Он способствовал гуманистическому постижению мира тропической Африки и проложил путь новым поколениям путешественников. Благодаря ему возникли связи с совершенно новыми землями. И самое глубокое удовлетворение он должен был испытывать от того, что христианский мир практически в мгновение ока стал намного больше, чем считалось раньше.

Хотя не сохранилось никаких письменных свидетельств, но, скорее всего, эфиопы подобного восторга и удовлетворения от своего итальянского путешествия не испытывали. Несмотря на то что их принимали очень тепло и роскошно, им вряд ли могло понравиться то подчиненное положение, в каком находились другие африканцы в Италии. Презрение, с которым они сталкивались на улицах, тоже никак не могло их вдохновить. Они были такими же христианами, как и все остальные, но было очевидно, что их не воспринимают как равных. Возможности учиться и торговать с белыми итальянцами должны были вселить в них надежду, но эта надежда не могла истребить чувства страха и тревоги. Поскольку они были христианами, то должны были отвергнуть подобные мысли, но для них и их соотечественников было бы гораздо лучше, если бы они сломя голову помчались прочь из Флоренции и предупредили свой народ о том, что его ждет. Терпимость и широта взглядов была лишь фасадом. И приехавшие во Флоренцию эфиопы, наверняка, понимали, что для африканцев было бы куда лучше, если бы Ренессанс оставил их в покое.

В период завершения работы над «Алтарем Барбадори» Филиппо Липпи, сам того не сознавая, вступил на порог одного из величайших периодов путешествий и открытий в истории человечества. Хотя в эпоху Ренессанса Италия все больше сближалась с иудейской, исламской и африканскими культурами, головокружительным путешествиям было суждено до основания потрясти представление человечества о мире. Великие мореплаватели навсегда изменили лицо планеты. Всего за 50 лет Атлантика была покорена, и нога итальянского мореплавателя ступила на землю Америки.

Но, несмотря на грандиозный масштаб совершаемых одно за другим открытий, они почти не повлияли на культурную жизнь того времени. С конца 1430-х гг. итальянцы практически не проявляли любопытства к новым и неизвестным землям, о которых рассказывали путешественники. До Апеннин доходили лишь крохи сведений о таинственных новых островах. Кроме того, интеллектуальное высокомерие не позволяло ожидать от атлантического мира чего-то значимого и ценного. От путешественников не ожидали ничего, кроме новых путей к уже хорошо знакомым территориям. В лучшем случае предполагалось, что удастся подтвердить неопределенные намеки античных авторов на существование неких островов или открыть новые пути для торговли с Востоком – но не более того. И даже если во время путешествий откроется что-то неожиданное, то все были убеждены в том, что все цивилизованное уже давно открыто.

Преисполненные абсолютной уверенности в себе гуманисты превозносили героизм отважных мореплавателей, но об открытых ими территориях и народах писали со снисходительным презрением. Художники (и среди них Филиппо Липпи) даже не понимали, что судьба человечества меняется у них на глазах. Если не брать картографию, то в искусстве XIV–XV вв. нет ни единого намека на земли, расположенные за Атлантическим океаном. Кажется, что художники сознательно игнорировали сделанные путешественниками открытия.

Сегодня нам может показаться, что это самая удивительная и противоречивая особенность Ренессанса. Но если мы потянем за разные ниточки, то станет понятно, что, вступая в контакты с землями и народами, живущими за западным океаном, мужчины и женщины Ренессанса демонстрировали свои двойные интеллектуальные стандарты и цивилизационный цинизм.

До XIV в. Атлантический океан вызывал лишь косвенный интерес. Его считали всего лишь удобным путем для торговли с Дальним Востоком. Хотя Плиний Старший и Исидор Севильский намекали на существование островов, разбросанных вдоль африканского побережья, а в нордических сагах говорилось о таинственной земле, которую называли «Винландом», у итальянцев не было времени на подобные мифы, не имевшие практической ценности. Для них Атлантика была бескрайним океаном, отделяющим Европу от Китая, Явы и «Чипанго» (Японии). И такой подход нашел отражение в тщательно выполненных, но поразительно неточных картах. Еще в XIII в. Марко Поло убедительно доказывал, что Чипанго – это остров, до которого можно добраться прежде, чем до Китая, если поплыть из Португалии на запад. 1Средневековые авторы писали об островах в Атлантике, например, об «Острове Семи Городов», колонизированном христианами, которые бежали из Испании от мусульманских завоевателей. 2Считалось, что эти острова – часть огромного, неисследованного архипелага, лежащего к востоку от Индии и являющегося неиссякаемым источником специй. И хотя в представлениях об этих «индийских» островах по-прежнему присутствовали люди с собачьими головами и реки золота, никто не рассчитывал найти там нечто совершенно неожиданное.