Юрий Пантелеев - Морской фронт

Командир береговой обороны Балтийского района, он же комендант всех островов, или, как мы его величали в телеграммах, «К-p БОБР», генерал-майор А. Б. Елисеев — старый балтийский матрос-большевик, вместе с бригадным комиссаром Г. Ф. Зайцевым вложили много энергии, чтобы подготовить достойный отпор врагу. Их труды не пропали даром — каждый остров превратился в могучую крепость.

Штаб построил себе хороший командный пункт полевого типа, с надежной защитой от авиационных бомб. Генерал Елисеев встретил меня возле своей землянки, где стоял небольшой столик и две скамейки.

Многие строевые начальники не очень ясно представляли себе штабную работу и ее специфику. Все неудачи и трудности они объясняли нераспорядительностью своего или вышестоящего штаба. Я уже к этому привык.

Не успели мы усесться поудобнее за столик, как генерал начал выкладывать свои претензии. Я едва успевал записывать, понимая, что, пока он не выскажет все накопившееся у него на душе, никакие наши разговоры о взаимодействии, управлении боем и о разведке успеха иметь не будут.

— Передайте Военному совету, что у меня очень мало полевых войск. Совершенно недостаточно зенитных орудий. Мало мелкокалиберной артиллерии для отражения десанта… Записали? — спрашивал он.

— Записал, записал, — отвечал я.

Но вот все претензии предъявлены, я закрыл блокнот и сказал:

— У меня к вам, товарищ генерал, тоже есть несколько вопросов.

И сразу перешел в наступление:

— Скажите, Александр Борисович, а почему самолет, будучи в готовности, вылетел на доразведку с большим опозданием, только после нашего вторичного звонка из штаба? Почему торпедные катера не смогли выйти сразу же по сигналу?

«Почему, почему?..» — теперь посыпались мои вопросы.

Мы подошли к цели моего приезда. Начался бурный разговор по поводу организации боя и управления им в Ирбенском проливе, о взаимодействии сил, о связи. Военком бригадный комиссар Гавриил Федорович Зайцев старался смягчить дебаты, сблизить наши точки зрения, пока мы не нашли наконец общий язык. В итоге было решено: боем, нанесением ударов по конвою противника будет отныне командовать один человек — комендант островов. Все силы, выделенные для удара по противнику, оперативно будут подчиняться только ему — генералу Елисееву.

Мы тут же разработали основные схемы воздушной разведки, прямой связи с кораблями, стоящими в Моонзунде, с подводными лодками, которые несли дозорную службу в Ирбене.

Гавриил Федорович Зайцев был доволен и, угощая меня чаем, отметил:

— Вижу, конференция на высшем уровне пришла к своему благополучному завершению!..

Да, он был прав.

Часть претензий А. Б. Елисеева удалось в тот же день разрешить, связавшись по телефону с Таллином. Начальник тыла Москаленко на все нужды островов уже через чае прислал по телеграфу ответ. Большинство просьб будет удовлетворено.

Штаб флота очень беспокоили недочеты в противодесантной обороне некоторых глубоких бухт. Генерал согласился с нашими замечаниями и тут же отдал своему штабу все необходимые распоряжения. Мы вместе объехали важнейшие бухты острова, побывали на батареях и строительных площадках. На ходу решали целый ряд вопросов.

Вечером я вернулся в Таллин. Сразу к оперативной карте.

Вижу, что линия фронта несколько отодвинулась от города. Г. Е. Пилиповский поясняет:

— Части Восьмой армии укрепились и удерживают позиции на линии Пярну — Тарту. За день отогнали фашистов километров на двадцать к югу.

— Совсем хорошо. А как дела на море?

Начальник оперативного отдела берет журнал.

— Да будто тоже не плохо… Торпедные катера капитанов второго ранга Черокова и Соломатина совершили удачный набег и вновь поставили мины на фарватерах у финской базы Порво…

Смотрю на карту.

— А это что за крестики? — спрашиваю оперативного дежурного капитан-лейтенанта Овечкина.

Обычно розовощекий, свежий как огурчик, Овечкин сегодня что-то посерел, видно, устал сильно. Но по-прежнему улыбается.

— Это наши катера на возвращении у острова Кэри встретили четыре вражеских сторожевых катера, два из них утопили. Крестиками отмечены их могилы…

— Комфлот приказал пройти это место контрольным тралением, — добавляет Пилиповский. — Возможно, противник поставил там мины. Я отдал необходимые распоряжения…

Во время нашего разговора началась бешеная трескотня зениток. Стреляли корабли и батареи на берегу. Голубое небо усеяли белые тюльпанчики. С визгом носились истребители. Минут через десять все стихло, чтобы вскоре начаться вновь. В точно определенное время, утром и вечером, над Таллином появлялся воздушный разведчик. Как раз в этот вечер его и сбили не то летчики, не то зенитчики. Это не так и важно. Важно, что сбили. Летчика, опустившегося на парашюте, схватили и привезли к нам в штаб. Матросам из охраны стоило немалых трудов в целости доставить этого вояку — по пути было много желающих угостить его тумаком. На допросе гитлеровец вел себя жалко и трусливо. Ничего путного рассказать он не смог.