Юрий Пантелеев - Морской фронт

Последним покинул корабль инженер-капитан-лейтенант Шиляев. Подошедший с берега баркас подобрал подводников.

Как ни печален был случай гибели подводного корабля, восхищало спокойствие и мужество наших подводников, благодаря чему они и спаслись.

Девять дней спустя мы встретили возвратившийся из похода подводный минный заградитель «Л-3» под командованием капитана 3 ранга П. Д. Грищенко. Эта лодка в предыдущем плавании очень удачно выставила минную банку в районе Мемеля — на ней подорвались и погибли три фашистских корабля. И вот новый поход. П. Д. Грищенко подробно рассказал нам о действиях своего корабля.

15 июля «Л-3» совместно с «С-8» вышла из Таллина. До выхода в Балтийское море обе лодки эскортировались тральщиками и двумя самолетами — морскими разведчиками МБР-2. Благополучно прибыв в район мыса Блюстерорт в южной части Балтийского моря, П. Д. Грищенко два дня производил настойчивую и скрупулезную разведку «на себя». Командир подводного заградителя хотел поставить мины там, где на них обязательно натолкнутся вражеские корабли.

Лодка долго ходила, меняя курсы. Настойчивость командира увенчалась успехом. На третьи сутки поиска акустик доложил, что слышит шум винтов. Командир пошел на сближение и вскоре увидел в перископ два тральщика. Они двигались с тралом. Определив курс фашистских кораблей, П. Д. Грищенко развернулся и пошел в двух кабельтовых впереди тральщиков. Это было дерзкое решение.

— Через час, — рассказывал Грищенко, — тральщики повернули на обратный курс… Мы — тоже. А еще через час, когда тральщики снова развернулись, мы поднырнули под них, пошли за их тралом и начали ставить мины в протраленной ими полосе. Мы, конечно, догадались, что они протралили путь каким-то своим кораблям… К пятнадцати часам постановка была закончена, и, убедившись, что ни одна мина не всплыла, мы отошли в сторону от фарватера и застопорили машины. Акустики непрерывно прослушивали море. И вот перед самым ужином, в восемнадцать ноль-ноль, все в лодке услышали сильный взрыв. «Ура!» — пронеслось по лодке. Радости не было конца. «Это первый! — шутили подводники, — А там еще и для других остались „гостинцы“».

Лодке надо было уходить отсюда как можно быстрее. Поэтому второго взрыва моряки не слышали, они узнали о нем позднее. На минах, поставленных советской лодкой, подорвался и погиб еще один фашистский транспорт.

При возвращении с позиции у мыса Стейнорт фашисты обнаружили лодку и почти целые сутки преследовали и бомбили ее. «Л-3» получила повреждения, но боеспособность свою не потеряла и благополучно пришла в базу. Многие повреждения устранялись на ходу. Работами руководил инженер-капитан-лейтенант М. А. Крастелев, талантливый и опытный специалист. Советские подводники с честью выдержали испытания. Душой экипажа были коммунисты во главе с комиссаром корабля старшим политруком А. И. Бакановым.

Наши подводные лодки, авиация и надводные корабли держали противника в постоянном страхе. Помню, зашел ко мне начальник разведки Н. С. Фрумкин, радостный, сияющий.

— Имею сведения, что у противника паника, закрыты все основные шхерные фарватеры. Одна немецкая подводная лодка уже погибла.

Подписав очередное донесение в Главный штаб в Москву, я смотрю на улыбающегося майора:

— Товарищ Фрумкин! Даже если ваши сведения, как говорят разведчики, требуют «уточнения и проверки», все равно благодарю за сообщение. Все к тому и идет, что не сегодня, так завтра мы начнем бить противника как следует.

Тяжелые вести приходили к нам с разных участков сухопутного фронта. 11 июля финны глубоко вклинились в нашу оборону на петрозаводском направлении. На ленинградском направлении оставлен Псков, и бои шли уже на территории Ленинградской области. 8-я армия в итоге длительных многодневных и кровопролитных боев была оттеснена противником к северу и оказалась отрезанной от главных сил Советской Армии.

Фронтовые сводки мы получали в штабе ночью, к утру их обрабатывали, наносили на карту для доклада командующему флотом. Бывало, слушаем мы доклад оперативного дежурного по штабу, очень живого и деятельного капитан-лейтенанта Лукьянчикова и молча следим за кончиком его карандаша. Линия фронта все ближе подвигалась к Ленинграду. Каждый понимал, что над нашим любимым городом, колыбелью революции, нависает смертельная угроза…

— А как дела под Выборгом? — спрашиваю я.

Тон дежурного становится бодрее: