Юрий Пантелеев - Морской фронт

И. И. Грен, прибывший вместе со мной на линкор, уверял, что все батареи противника, стрелявшие по кораблю, были погашены и частью уничтожены. Но командиру линкора контр-адмиралу М. И. Москаленко от этого легче не стало. Радиорубка была разрушена, погиб отличный радист…

Мы осмотрели место падения снаряда. Палуба над четвертым казематом, в которую он попал, была лишь незначительно покороблена. Линкор справедливо считался гордостью русского кораблестроения, прочность его поражала.

За зиму фашисты пристрелялись к кораблям. Что оставалось нам делать? Только одно — поскорее уничтожать все батареи противника, и лучше всего, конечно, силами авиации. И мы решили с И. И. Греном переговорить об этом с командующим авиацией флота генерал-лейтенантом М. И. Самохиным.

Михаил Иванович Самохин рассказал нам о делах наших летчиков. Особенно отличался тогда 4-й гвардейский истребительный авиационный полк. В нем прославился Герой Советского Союза гвардии капитан Г. Д. Цоколаев, сбивший несколько фашистских машин. Особенно интересны были ночные рейды.

По ночам одиночные самолеты, флотские тихоходы МБР-2, бомбили тылы фашистов, железнодорожные узлы, батареи и скопления войск противника.

Перелистывая журнал боевых действий, генерал рассказывал нам, что МБР-2 не одиноки. Бомбят и другие, совсем для этого не предназначенные самолеты Пе-2, И-153, И-16 и даже У-2! 8 марта У-2 ночью неоднократно бомбили немецкие тылы, а 13 марта — батареи в Знаменке, которые так досаждают нам. Они же, эти У-2, 19 марта бомбили аэродромы и железнодорожный узел в Гатчине!..

Командующий авиацией показал нам ряд аэрофотоснимков аэродромов и железнодорожных узлов, разрушенных нашими ночными «бомбардировщиками». А ведь У-2 — это маленькие учебные самолеты.

В результате беседы с генералом Самохиным мы составили план совместных ударов — бомбой и снарядом — по некоторым опасным батареям противника.

26 марта немцы вновь усиленно обстреливали город и корабли. Наш минный заградитель «Ока» получил много осколочных пробоин, но, к счастью, только в надводной части борта.

В моем дневнике в этот день записано: «Противник пристрелялся к кораблям. Скорей бы таял лед…»

Прежде чем мы увидели весеннюю рябь на Неве, нам еще многое пришлось пережить. В марте, после двухмесячного перерыва, над городом вновь появились вражеские воздушные разведчики. К вылазкам на лед со стороны Петергофа и Стрельны мы уже привыкли и всегда успешно отражали их. Иной, более серьезный характер носили события 27 марта. Примерно в четыре часа ночи меня разбудил на командном пункте оперативный дежурный офицер и доложил, что противник открыл интенсивный артиллерийский и минометный огонь из района села Пороги по правому берегу Невы, занятому нашими войсками. Это — район Ивановских порогов. Раньше здесь никогда обстрелов не было…

В штабе внутренней обороны города знали об этом событии не больше, чем мы. Вскоре по телефону поступило новое донесение из штаба Невского сектора береговой обороны. Генерал Кустов докладывал: «Противник двумя группами по 50–60 человек под прикрытием своего огня форсировал по льду Неву и атакует наш наблюдательный пункт. Меры приняты».

Мы с комиссаром базы немедленно выехали к месту происшествия. Еще в пути я подумал: как хорошо, что по плану зимней обороны вся Нева разделена была на боевые участки, во главе которых стоят командиры дислоцируемых там соединений. Начальником данного района и был генерал-майор Кустов, опытный балтийский артиллерист.

Чем ближе к району села Пороги, тем пулеметная и минометная стрельба становится все более и более явственной и резкой. Ночь темная. Быстро несемся по заснеженному шоссе. Но вот стрельба вдруг стихла. «Не попасть бы с ходу в лапы к фашистам», — мелькнула мысль. Машина свернула с шоссе, и мы уже были в районе штаба сектора. Нас встретил начальник штаба полковник Потемин. Он спокойно доложил, что все атаки отбиты, противник обращен в бегство и скрылся на левом берегу Невы. Наши потери невелики — ранено шесть матросов и выведены из строя два пулемета.

— Чем же вы объясняете столь незначительные потери? — заинтересовался я.

— Фашистов подвела их разведка, я думаю. Они рассчитывали на полную неожиданность и внезапность своих действий. А вышло иначе: по боевой тревоге к району вылазки сразу же на машинах прибыли вооруженные морские команды, батареи открыли огонь по льду Невы. Гитлеровцы не ожидали такого организованного сопротивления, были деморализованы и обратились в бегство.