Владимир Рыжков - Белые пятна Второй мировой

После возвращения из Сочи он написал большой репортаж о том, как страна встретила войну, какова была первая реакция людей, как все происходило: отдыхающие сразу ринулись на вокзал покупать билеты, было скопление военных, которые должны были вернуться на службу в свои части. Как отметил Генри Кэссиди, неожиданно этот репортаж высветил то, насколько важна и ценна информация из военной Москвы.

Неожиданным образом рассказ про обстановку в курортном городе получился довольно оптимистичным. Известно, что этот материал прочел Сталин. Для всего тогдашнего идеологического аппарата, в том числе для вождя, было важно, какая картина транслируется из Москвы для остального мира.

Иностранные журналисты сдавали всю корреспонденцию в отдел печати советского МИДа. У них не было возможности самим передавать информацию, все приходилось диктовать советским сотрудникам. Так как сводок было много и цензоры, которые вычеркивали некоторые пассажи в текстах, не успевали все быстро прочесть, оперативность терялась, и журналистов это сильно раздражало. Тем не менее все работали сообща – тогда было ощущение определенного союза между иностранцами и советскими сотрудниками.

В 1944 году иностранных корреспондентов вывезли под Смоленск в Катынь, где началось вскрытие могил убитых поляков. Судя по тому, как они описывали эту поездку, все было организовано очень четко. Среди иностранцев шли споры, кто на самом деле был организатором казни – немцы или сотрудники НКВД. Журналист The New York Times Дюранти упомянул в своем материале о том, что трупы поляков были в зимней форме, хотя если по официальной версии катынский расстрел приписывался немцам, то он должен был произойти летом, в августе. Это было вычеркнуто цензурой. Дюранти обратил внимание и на другую деталь, говорившую скорее в пользу советской версии: на всех трупах были сапоги. Если бы поляки были убиты советскими солдатами, скорее всего, сапог на них не оказалось бы, потому что в то время обувь была в дефиците. Однако и это вычеркнули. Дюранти спорил с цензором, пытаясь убедить его, что полностью принял предложенную версию, просто искал аргументы в ее подтверждение. В своей корреспонденции о посещении Катыни Уолтер Дюранти написал, что у коллег сложилось единое мнение о том, кто виновен, но те доказательства, которые были им представлены советской стороной, не прошли бы ни через американский, ни через английский суды присяжных, и из-за этого сотрудники отдела печати, которые вывозили в Катынь иностранцев, очень нервничали. Общение было тогда тесным, довольно открытым, и когда группа возвращалась назад в Москву, то все обсуждали обстоятельства трагедии.

Вообще стоит отметить, что и американцы, и англичане, и другие иностранцы, работавшие тогда в Москве, целиком морально были на стороне СССР.

Что касается поездок на фронт, то уже в сентябре 1941 года, когда на фронте сложилась катастрофическая ситуация, иностранных корреспондентов вывезли в Вязьму, где началось хорошо известное по истории Великой Отечественной войны контрнаступление Советской армии.

Также была поездка в Харьков в 1943 году, когда город был только-только освобожден. Журналистов везде принимали хорошо, угощали – они пишут, что столы не уступали ресторанам мирного времени. Журналисты старались не пересказывать официозные сообщения, а находили и описывали много деталей советской военной жизни. Все они также читали и пытались «расшифровать» публикации в советских газетах, служившие некоторым знаком того, что реально происходило на фронте.

При этом конечно же они пересказывали то, о чем сообщала советская печать: и историю панфиловцев, и подвиг Зои Космодемьянской – о ней, например, большой очерк написал Морис Хиндус. Источником информации были официальные советские сводки, журналисты общались с руководителями отдела печати МИДа, с советскими писателями, с военными, а иногда, как мы видим, могли получить доступ и к Сталину. Интересно, как Генри Кэссиди описывал первый год войны и наступление под Москвой: целая глава в его книге посвящена тому, почему оказался недооценен потенциал Советского Союза. Он связывал это с тем, что в мире, по существу, никто ничего не знал про Советский Союз. Были люди, которые считали, что знают абсолютно все, а были те, которые, наоборот, ничего не понимали. Не было «золотой середины».

Кэссиди отмечал также такую деталь: на статьи позитивного характера в мире не обращали внимания, зато критика вызывала интерес. Из-за этого, по всей видимости, в головах у людей складывалась негативная картина в отношении СССР – они думали, что страна экономически слаба и ничего собой не представляет.