Бэзил Лиддел Гарт - По другую сторону холма

На самом деле англичан избавило от поражения только личное вмешательство Гитлера. Неожиданный приказ остановил наступление немецких танков на самом пороге Дюнкерка и удерживал их, пока отступающие англичане подходили к порту.

Но даже тогда ускользнувшая из ловушки британская армия была не в состоянии защищать свою страну. Она бросила технику и оружие во Франции, а склады дома почти опустели. В течение нескольких следующих месяцев остатки плохо вооруженных британских подразделений находились перед лицом многочисленной и хорошо вооруженной немецкой армии, покорившей Францию, и разделяла их только узкая полоска воды. И все же вторжения не последовало.

В то время мы верили, что страну спас отпор, который военно-воздушные силы дали люфтваффе во время так называемой «Битвы над Британией». Но это лишь частично объясняет случившееся, причем уже на поздней стадии. Главная причина состоит в том, что Гитлер не хотел покорять Англию. Он мало интересовался подготовкой к вторжению и на протяжении многих недель не делал ничего для ее ускорения; затем, после очередного кратковременного порыва, и вовсе свернул подготовку. Вместо этого он предпочел напасть на Россию.

Прежде чем рассказывать о внутренних мотивах этого судьбоносного решения, следует изложить предшествовавшие ему события, не менее поразительные, чем последующая кульминация. Если Англию спас Гитлер, то Франция была покорена вопреки его генералам.

Когда Франция уже лежала под немецким каблуком, солдаты из победоносной армии были бы крайне удивлены, узнав о том, что никто из их высшего руководства не верил в возможность такой победы и что она достигнута только благодаря плану, навязанному генералам в результате закулисных интриг. Более того, большинство солдат были бы потрясены, узнав, что шестью месяцами ранее едва не получили приказ идти на Берлин, а не на Париж. Тем не менее таковы факты, скрытые за праздничным фасадом.

Покорение Запада, которое сейчас нам кажется таким необратимым, происходило в атмосфере страха и сомнений. Предшествующий период был назван американцами «Странной войной» в насмешку над нерешительностью союзников. Вряд ли такое название справедливо, поскольку в то время союзникам, как показали последующие события, для наступления недоставало снаряжения и оружия. Но «странные» эпизоды случались и на стороне немцев.

После покорения Польши и раздела военных трофеев с Россией Гитлер запросил мира у западных держав, но получил отказ. Фюрер испытывал растущий страх перед своей затеей и перед временным союзником. Фюрер высказывал мнение, что затяжная война на истощение с Великобританией и Францией постепенно исчерпает ограниченные ресурсы Германии и сделает ее беззащитной перед роковым нападением России с тыла. «Никакой договор или пакт не обеспечит надолго нейтралитет России», — повторял он своим генералам. Страх и желание заключить мир с Западом подтолкнули его к наступлению на Францию. Гитлер надеялся, что после покорения французов ему будет проще договориться с англичанами. Он полагал, что время работает против него.

Гитлер не рискнул начать затяжную игру в ожидании, что французы устанут от войны. Он верил, что в тот момент располагал необходимыми силами и средствами для разгрома Франции. «В определенных видах оружия, в решающих его видах, Германия на сегодняшний день обладает явным и непререкаемым превосходством». Гитлер чувствовал, что должен нанести удар как можно быстрее, пока не стало поздно. Поэтому он и приказал: «Наступление должно начаться, если это окажется возможным, этой осенью».

Расчеты Гитлера и его инструкции были изложены в пространном меморандуме от 9 октября 1939 года. Он мастерски выполнил анализ военных факторов сложившейся ситуации, упустив при этом важный политический фактор — «бульдожью хватку» потревоженных англичан.

Это может показаться странным, поскольку в книге «Майн кампф» будущий фюрер специально останавливался на «бульдожьей решительности» англичан во время войны и предупреждал о тревожной тенденции немцев обманываться на этот счет. Неужели перспектива близкой победы настолько вскружила ему голову, что он забыл о своем собственном предупреждении? Похоже, впрочем, что именно эти соображения и подталкивали его к более решительным действиям, ведь он уже втянул Англию в войну, хотя и надеялся, что склонность англичан к компромиссам возьмет верх над их «бульдожьими инстинктами». Впрочем, резкие высказывания английских политиков не давали ему повода надеяться на компромисс даже до попытки заключения мира.