Бэзил Лиддел Гарт - По другую сторону холма

Я попытался убедить Гитлера в том, что мой доклад верно передает сложившееся положение, но безуспешно. У меня сложилось впечатление, что донесения с фронта доходили до него в искаженном виде, и я предложил ему отстранить от должности офицеров его оперативного штаба, назначив на их место тех, кто имел непосредственный фронтовой опыт. После аудиенции Гитлер сказал Кейтелю: „Этого человека я не убедил“. Несколько дней спустя фельдмаршал фон Клюге, который сменил фельдмаршала фон Бока на посту главнокомандующего группы армий „Центр“, упрекнул меня в том, что я не подчинился приказу Гитлера продолжить отступление от Тулы до полуукрепленной позиции Суша — Ока, которую можно было бы удерживать, несмотря на чрезвычайные холода той зимой. Фон Клюге ошибался, но его доклада Гитлеру оказалось достаточно, чтобы тот отослал меня домой. Меня отстранили от командования 25 декабря 1941 года». Такой вот «рождественский подарок» человеку, которому Гитлер обязан многими своими победами.

Гудериан оставался в резерве до февраля 1943 года, когда Гитлер предложил ему стать главным инспектором бронетанковых войск и буквально провести их полную реорганизацию после сокрушительного поражения под Сталинградом. К июню 1943 года танковые дивизии были реорганизованы и переукомплектованы почти до своего начального уровня. Затем, в ходе последней попытки широкомасштабного наступления под Курском, Гитлер вновь все потратил и тем самым лишил себя шансов оказать сопротивление наступающим русским войскам. «Мое влияние на операцию ограничивалось нерегулярными докладами Гитлеру, в то время как действия генерального штаба не соответствовали возможностям танковой войны, как это случалось не раз».

Год спустя, в июле 1944-го, когда немцев уже вытеснили с территории России и их фронт трещал по всем швам, Гитлер вновь вызвал Гудериана и предложил ему стать начальником генерального штаба. История этой последней стадии карьеры Гудериана и борьбы Германии за выживание изложена в главе VIII, где лучше укладывается в излагаемую последовательность событий.

Закончить же эту главу, как мне кажется, лучше всего словами двух ведущих офицеров, которые в течение долгого времени служили под началом Гудериана и потому могут вынести более или менее объективную оценку его деятельности. Некоторые из тех, с кем я встречался, безмерно превозносили этого человека, но я предпочел процитировать здесь тех, кто обладает критическим умом.

Один из них Гейр фон Швеппенбург, откровенно рассказавший о своих разногласиях с Гудерианом. Его вердикт, краткий и сделанный по существу, был таков: «Шестьдесят процентов достигнутого танковыми войсками Германии произошло благодаря ему. Честолюбивый, смелый, любящий своих солдат и доверяющий им, немного опрометчивый, быстро принимающий решения, строгий с офицерами, настоящая личность и, следовательно, имеющий многих врагов. Откровенный даже в общении с Гитлером. В качестве инструктора — умелый, основательный, прогрессивный. Если кто-то предлагал революционные идеи, то в девяноста пяти процентах случаев можно было ожидать, что он тут же ответит „Да“».

Другим человеком был Мантойфель, самый блестящий из молодых танковых командиров позднего периода. Его вердикт таков: «Именно Гудериан — и поначалу он один — внедрил танковые войска в армию и стал использовать как оперативное средство. Во всяком случае, уж точно не генеральный штаб. Я хорошо помню, как во время моей службы в военном министерстве (в инспекции танковых сил) Гудериан всячески защищал танки. Это новое оружие в лучшем смысле этого слова несет отпечаток его личности. Всеми успехами эти войска во время войны обязаны ему.

В мирное время он один проповедовал идею „глубокого прорыва“ танков, который следует развивать как можно дольше, не обращая внимания на обнаженные фланги. В своих бесчисленных поездках и совещаниях он доносил эту идею до непосредственных командиров танковых формирований.

Если у Гудериана не всегда получалось подтверждать свою теорию на практике, то только из-за сопротивления многочисленных старших офицеров, которые ничего или почти ничего не знали о танках.

Он был создателем, руководителем и учителем наших танковых сил, и я делаю особое ударение на слово „руководитель“».

С 1941 года имена других генералов начало затмевать имя Эрвина Роммеля. По сравнению с другими он совершил самый стремительный взлет, поднявшись от полковника до фельдмаршала. И вместе с тем для остальных высокопоставленных офицеров оставался чужаком в двойном смысле — как недостаточно квалифицированным, чтобы занимать пост в иерархии генерального штаба, так и ведшим боевые действия за пределами Европы.