Себастьян Хаффнер - Под маской англичанина

Таким образом " Germany: Jekyll and Hyde" — если не считать двух написанных ещё в Германии произведений молодости — не была первой из написанных Хаффнером книг, но она была его первой книгой, которая была действительно напечатана. Одновременно она была его первой книгой по теме политики, для которой он после основательных размышлений выбрал псевдоним "Себастьян Хаффнер". Это имя — Себастьян от Иоганна Себастьяна Баха, Хаффнер — по названию Хаффнер-симфонии или серенады Моцарта — должно было сигнализировать английскому читателю, что речь идёт об авторе немецкого происхождения, который покинул Германию по политическим, а не по "расовым" причинам (Хаффнер: "Себастьян — это не еврейское имя"). "С тех пор это имя ко мне прилипло", — говорил Хаффнер спустя десятилетия, — "и я его оставил, и старался завоевать ему авторитет".

" Germany: Jekyll and Hyde" и "История одного немца" — это книги-близнецы. Хотя они настолько различны по концепции, тем не менее они похожи в своих политических высказываниях и они написаны (почти) в одно время. Уже эта схожесть написанной при пока неоднозначно выясненных обстоятельствах и отложенной наполовину законченной книги — "Истории одного немца" — и действительно опубликованной в Англии примерно в это же время книги " Germany: Jekyll and Hyde" - должна была бы призвать критиков к осторожности, но всё же произошло обратное. Берлинский историк Хеннинг Кёлер и отставной дрезденский историк искусств Юрген Пауль в августе 2001 года решились на то, чтобы подвергнуть сомнению подлинность "Истории одного немца", к чему мы ещё вернёмся.

Теперь годы, проведённые Хаффнером в изгнании, и подавно стали в центре внимания. В конце концов "История одного немца" была "первой затеей" Хаффнера для того, чтобы в 1939 году найти выход из во многих отношениях тягостной ситуации в еще чужой стране. Уже эта "первая затея", как называет Хаффнер начатую "Историю одного немца" в публикуемом здесь разговоре, происшедшем в 1989 году, открыла ему путь к необычной карьере, вероятно наиболее успешной, какой мог достичь неизвестный эмигрант и "враждебный иностранец" в годы войны в английском изгнании: не прошло и трёх лет, как он стал ведущим сотрудником солидного " Observer ".

Не имея в руках ничего, кроме первой главы и конспекта, Хаффнер обратился к тогда столь же неизвестному и не имевшему средств издателю Фридрику Варбургу, который ему тотчас же предложил договор на "Историю одного немца" и стал платить аванс в два фунта в неделю. Таким образом Варбург стал первым восторженным читателем книги (или её частей) — и примерно на шестьдесят лет остался и единственным. Хаффнер, которому тогда был тридцать один год, тотчас же почувствовал, что то, что он в изгнании нашёл издателя, было гораздо важнее для его будущего, чем скромный аванс. Хотя книга тогда не была издана, поскольку Хаффнер её не закончил, всё же у Варбурга было достаточно терпения, чтобы дождаться второй попытки Хаффнера, дальше платить аванс и в конце концов напечатать книгу.

Книга привлекла большое внимание и сделала Хаффнера, который как раз в это время во второй раз с начала войны был интернирован в качестве "враждебного иностранца", известным на политической и журналистской сцене Англии. Различные политики, даже министры, просили Варбурга предоставить им возможность познакомиться с автором. Черчилль был настолько под впечатлёнием от книги, что он приказал всем своим министрам изучить её, как позже вспоминал его сын Рандольф. Хаффнер по прибытии в Англию между иными делами улучшал свой английский тем, что он проглатывал одну за другой тогда уже многочисленные исторические произведения Черчилля и относился к нему с большим восхищением (однако никогда не был ему представлен). Этого особого отличия — принудительной лекции перед военным кабинетом министров — Хаффнер так никогда и не испытал. Это признание его чрезвычайно обрадовало и глубоко тронуло. Более того: никакое признание не было для него важнее, чем именно это, которого он так и не изведал.

У Хаффнера, наряду с его родным отцом, было два учителя или образца для подражания: Уинстон Черчилль и Томас Манн. Посредством книги " Germany: Jekyll and Hyde" Хаффнеру удалось произвести впечатление не только на важнейшего политика тех лет в Англии — а именно на Черчилля, но также и на своего второго учителя. Потому что одним из первых восторженных читателей — ещё до собственно опубликования — книги " Germany: Jekyll and Hyde" — был в мае 1940 года не кто иной, как Томас Манн, который 15 мая в своём дневнике отметил: "Внимательно читал одну английскую книгу > Germany: Jekyll and Hyde < С.Хаффнера (псевдоним?), отлично." Несколько дней спустя: "Превосходный анализ".