Армин Молер - Консервативная революция в германии 1918-1932

Такое осознание у фашиста, мыслящего в категориях состязания, отсутствует. Он, скорее, стремится к пластическому выражению своего своеобразия. И он радуется, когда это удаётся другому. Ему ненавистны дилетанты в собственном лагере, будь то «бюргеры», «обыватели», «лавочники» и т. п. Мало отношения имеет фашист и к тем общим принципам, по которым делят на черное и белое. Форма и бесформенное лежат для него совсем в другой плоскости, нежели хорошее и плохое. Не дуализм, а единство в многообразии для фашиста — нечто само собой разумеющееся (или наоборот). Действительность он может видеть только такой. Многообразие он представляет себе только расчленённым. Всё сказанное не умаляет опасности фашизма. В этом отмеченном различными формами насилия столетии есть и особая фашистская форма насилия. Она проявляется, к примеру, в покушениях, путчах, в пресловутом марше на Рим, в карательных экспедициях против скопления врагов. Анонимная же ликвидация масс, что практиковалось большевизмом с начала Гражданской войны и национал-социализмом в военной фазе, не встречается в режимах с сильным фашистским акцентом. Они не являются сторонниками нагнетания атмосферы страха, изнуряющего и заползающего во все щели, введения института комиссаров, специальных картотек, короче — анонимного террора. Так как фашизм имеет сильные корни в синдикализме, понятие «прямое действие» можно применить и в отношении него. Фашистская власть носит прямой, внезапный и демонстративный характер. Она призвана служить символом. Сюда относятся, к примеру, уже упомянутый «звёздный марш» на Рим, водружение собственного знамени над вражеской ставкой или удержание любой ценой здания, ставшего символом, хотя с военной точки зрения это бессмысленно и стоит больших жертв (впрочем, значение подобных жертв как раз и заключается в их бессмысленности).

Событием, которое после марша на Рим 1922 г. представляется фашистам вторым по своему символическому значению, является защита замка Алькасар в Толедо с 21 июля по 27 сентября 1936 г. В этот день войскам Франко удалось прорвать извне кольцо «красных испанцев» вокруг крепости. Тот, кто сегодня посетит Алькасар и сохранившийся там после 1936 г. командный пункт, получит представление о том, что представляет собой фашистский миф. Об исторической сцене 23 июля 1936 г. напоминают телефонный аппарат античного стиля, пожелтевшие фотографии на стене и висящие там же версии телефонного разговора на всевозможных языках (включая арабский, японский и идиш).

В этот день (телефонная связь еще действовала) коменданту Алькасара полковнику Москардо позвонил командир осаждающих крепость красных отрядов. Он потребовал от Москардо сдачи Алькасара, пригрозив в случае отказа расстрелять находившегося в их руках его сына. Для подтверждения своих слов он передал последнему трубку. Состоялся следующий разговор.

Сын: — Папа!

Москардо: — Да, сын, в чем дело?

Сын: — Они говорят, что расстреляют меня, если ты не сдашь крепость.

Москардо: — Тогда вручи свою душу Господу, крикни: «Да здравствует Испания!» и умри как патриот.

Сын: — Я обнимаю тебя, папа.

Москардо: — Ия обнимаю тебя, сын. — Заканчивая разговор, он говорит вновь взявшему трубку командиру красных: — Ваш срок ничего не значит. Алькасар не будет сдан. — После этого он бросает трубку. И внизу, в городе, расстреливают его сына.

Это типично фашистская сцена. Героями действия являются две отдельные, чётко обозначенные фигуры: полковник и его юный сын (а не подвергшееся военной угрозе население провинции). Все разыгрывается в «холодном стиле» и с приглушёнными эмоциями. Каждый стремится сыграть свою роль (а не выполнить миссию). Всё пронизано напряжением юности (сын, говорящий: «папа») и смерти (угроза расстрела). И всё это происходит на фоне так мало знакомой туристам «черной Испании» с тусклой, как дождь, глиной, закрытыми лицами и, конечно же, смертью. Впрочем, этот своеобразный стиль не всегда бывает трагичным. У него есть и гротескная, комическая сторона. Габриель д’Аннунцио в своей экстравагантной манере исказил фашистский стиль почти до карикатуры. В августе 1918 г. он сел в самолет, чтобы собственноручно опорожнить над зданием парламента в Вене ночной горшок... с капустой. Всё это имеет своей целью символическое унижение и высмеивание врага.

Против нашего описания фашизма, точнее, фашистского стиля могут быть возражения различного толка.