Так, в частности, эллинистическя монархия как своеобразная политическая система, представлявшая собой сплав элементов греческой и восточной государственности, при значительном преобладании последних, [44] Тарн В. В. Эллинистическая цивилизация. М., 1949. С. 64–67.
возникла в результате завоевательных походов Александра Македонского на Восток и последующего распада его державы, тогда как формирование системы принципата явилось закономерным итогом внутреннего развития римской гражданской общины ( civitas ). Влияние политической практики чужеземных, тех же эллинистических, государств, на этот процесс имело явно второстепенное значение.
Первоначальная неразвитость авторитарного режима, выросшего на местной почве и вынужденного считаться с полисной традицией сближает Римскую империю с державой Дионисия Старшего. Данный факт был особо отмечен Э. Д. Фроловым, посвятившим тирании Дионисия специальное исследование, [45] Фролов Э. Д. Сицилийская держава Дионисия. Л., 1979. С. 157.
однако Римской империи были присущи устойчивость и стабильность, совершенно не свойственные её сицилийской родственнице. [46] Характеризуя государственную деятельность Дионисия Старшего, Э. Д. Фролов указывает, что сделанное им следует рассматривать лишь как приступ к созданию правильной державной организации, хотя и весьма успешный (Там же. С. 155).
В истории западного эллинства периоды консолидации греческих колоний Италии и Сицилии под властью того или иного удачливого вождя перемежаются периодами распада и дезорганизации созданных было объединений полисов. [47] Там же. С. 5–8.
Равным образом и для внутренней истории Сиракуз характерно чередование тиранических режимов и республиканской формы правления.
Напротив, Римская империя сохраняла относительную стабильность на протяжении, по крайней мере, двух веков, вплоть до смерти Марка Аврелия в 180 г. н. э. Гражданская война 68–69 гг. н. э. не только не привела к развалу государства, но даже способствовала укреплению императорского режима: власть Флавиев и их преемников, Антонинов, опиралась уже на гораздо более широкую социальную базу, нежели аристократический принципат Юлиев-Клавдиев. [48] Ковалёв С. И. История Рима. Л. 1986. С. 529, 535; Егоров А. Б. Рим на грани эпох. С. 203.
Развитие политических структур римского государства в этот период также отличалось завидной преемственностью основных тенденций: усиление монархического начала, формализация императорской власти, постепенная бюрократизация управления, увеличение роли провинций оставались магистральными линиями этого процесса на данном историческом отрезке. [49] Кнабе Г. С. Корнелий Тацит и проблемы истории Древнего Рима эпохи ранней империи (конец I — начало II вв.). Дисс… д-ра ист. наук. Л., 1982. С. 72–73.
Среди возможных античных параллелей, пожалуй, именно Карфаген обнаруживает наибольшее количество черт, роднящих его с государством римлян. Как и в Риме, в Карфагене существовала так называемая смешанная форма государственного устройства, причём огромным влиянием пользовалась могущественная аристократия. Карфагенские полководцы из рода Баркидов, создавшие в Испании полунезависимую державу, очень напоминают римских военачальников позднереспубликанской эпохи, Помпея, Цезаря, Красса, которые практически бесконтрольно хозяйничали в своих провинциях, вели войны и заключали мирные договоры по своему усмотрению, поддерживая щедрыми субсидиями своих сторонников в столице. [50] Подробнее об этом см.: Циркин Ю. Б. Карфаген и его культура. М., 1986. С. 95, 100, 102–103, 111–113, 242, 244–246.
Однако, торгово-колониальный характер карфагенского государства, присущий ему уже на ранней стадии развития, [51] Там же. С. 70 слл.
мог в дальнейшем оказаться непреодолимым препятствием на пути его превращения в прочную и консолидированную территориальную державу. Римской республике II–I вв. до н. э. также были свойственны черты колониальной державы, но переход к системе империи как раз и ознаменовался их постепенным изживанием. Провинции, в эпоху республики рассматривавшиеся как поместья римского народа, в императорскую эпоху становятся, хотя и не сразу, частью единого средиземноморского государства. [52] Значение постепенно складывающегося в эпоху Августа и его преемников средиземноморского единства подчеркивают, в частности, авторы соответствующего раздела "Кембриджской древней истории" С. Кук, Д. Литт, Ф. Эдкок, М. Чарльсуорт (CAH. Vol. X. P. 589ff).
Читать дальше