Сергей Платонов - Борис Годунов

Годуновых не щадили даже после их смерти, и прах их не сразу нашел место вечного упокоения. Тело Бориса из Архангельского собора, где его первоначально похоронили, было вывезено в Варсонофьевский монастырь (в самой Москве), а оттуда отправлено в Троице-Сергиев монастырь, где в конце концов были погребены и другие члены его семьи.

Трагедия Бориса окончилась гибелью героя, как принято думать после прекрасного произведения Пушкина «Борис Годунов». Сам Пушкин не решался в своих заметках и письмах дать точное определение тому, что он создал под влиянием карамзинского представления о Годунове — жертве преступного властолюбия, «бы меня спросите, — писал он, — ваша трагедия есть ли трагедия характеров или нравов» («tragedie de caractere ou de coutume?») И на этот вопрос Пушкин не давал своему корреспонденту ясного ответа. «Я пытался, — говорит он, — соединить оба вида» («de les unir tous deux»). Но в этом была существенная историческая ошибка. Бытовые элементы пушкинского «Бориса» необходимо было соединить не с трагедией характеров, а с трагедией рока. Борис умирал, истомленный не борьбою с собственной совестью, на которой не лежало (по мерке того века) никаких особых грехов и преступлений, а борьбою с тяжелейшими условиями его государственной работы.

Поставленный во главу правительства в эпоху сложнейшего кризиса, Борис был вынужден мирить непримиримое и соединять несочетаемое. Он умиротворял общество, взволнованное террором Грозного, и в то же время он его крепостил для государственной пользы. Он давал льготу одним и жал других, тянул вверх третьих и принижал четвертых — все во имя той же государственной пользы. Он работал на государство и в то же время готовил трон для себя; он отказывался от сана монарха, когда уже был им фактически. Сложность и многогранность его деятельности обнаружили во всем блеске его правительственный талант и его хорошие качества — мягкость и доброту; но эти же свойства сделали его предметом не только удивления, восторга и похвал, но и зависти, ненависти и клеветы. По воле рока злословие и клевета оказались вероподобными для грубых умов и легковерных сердец и обратились в средство политической борьбы и интриги. Пока Борис был жив и силен, интриги не препятствовали ему править и царствовать. Но как только он в пылу борьбы и в полном напряжении труда окончил свое земное поприще, интрига и клевета восторжествовали над его семьей и погубили ее, а личную память Бориса омрачили тяжкими обвинениями. Обвинения, однако, не были доказаны: они только получили официальное утверждение государственной и церковной власти и передали потомству загрязненный облик Бориса. Его морал2ьная реставрация есть, по нашему мнению, прямой долг исторической науки.

Проф. Шпаков А. Я. Учреждение патриаршества в России. Одесса, 1912. С. 56–60.

«Годуновы — лаже очень знатный род, — говорит историк местничества А. И. Маркович, — что легко и видеть: он дал четырех бояр до воцарения Бориса; родичи его, Вельяминовы, Сабуровы и др., тоже считали у себя немало бояр» («О местничестве», с. 643).

Немногим позже Сапега лично в этом убедился; в июле того же года он писал: «Rationis vero vel parum, vel, ut ex aliorum sermone, diligentique etiam mea animadversione cognovi, prorsus nihil habet».

Есть предание, записанное пол 7093 (1583) годом одним летописцем (в так называемой Латухинской книге), что, по наущению бояр, Мстиславский «умысли в дому своем пир сотворити и, Бориса призвав, тогда его убити», но что «Борису о том сказаша, он же нача изберегатися и невредим от них бысть».

Факсимиле их можно видеть в «Чтениях Московского общества истории и древностей российских» за 1897 год, книга 1.

«Вечного мира» достигнуто не было: война закончилась перемирием: с Баторием в январе 1582 г. на 10 лет, а со шведами в августе 1583 г. на 3 года. Достигнуть «докончания» или «вечного мира» было трудно по взаимной неприемлемости взглядов и стремлений воюющих.

Весь материал по вопросу о смерти царевича до последнего десятилетия рассмотрен в статье А. И. Тюменева «Пересмотр известий о смерти царевича Димитрия» в «Журнале Министерства народного просвещения» за 1908 г., май и июнь.

Клейн Владимир. Угличское следственное дело о смерти царевича Димитрия 15 мая 1591 года. Часть I: Дипломатическое исследование подлинника. Часть II: Фототипическое воспроизведение подлинника и его транскрипция. Москва, 1913.