Марсель Пако - Фридрих Барбаросса

Дело в том, что универсализм опирался не только на мысль об укреплении христианского единства, но также на воспоминания о Римской империи, восстановление которой, как считают некоторые авторы, предпринял Карл Великий и которая представлялась как историческое воплощение идеи мирового господства. Впрочем, во время правления Оттона III это выразилось в переезде императора и его двора в Рим, объявленный в грамоте, датированной 1001 годом, «столицей мира». В дальнейшем почти все императоры в свою очередь считали, что Вечный город является их настоящей метрополией, даже если они и не пребывали там постоянно. И все же такая концепция роли Рима не всегда свидетельствовала о поисках путей к созданию Мировой империи. Она в действительности означала лишь желание управлять всей Италией. В этом естественная и настоятельно необходимая программа любого романо-германского суверена сходилась с идеалом полной и всеобщей суверенности, и каждый раз трудно было определить в этом долю политического реализма и долю фантазии.

Такое же затруднение испытываешь и при констатации того, что универсализм, если он представлялся как поиск согласия всех народов находиться под одной и той же властью, как бы лишенной национальной принадлежности, стремился к самоосуществлению через усиление германского давления на другие группы народов.

Поэтому здесь невозможно установить, в какой мере претензии на мировое господство служили лишь маскировкой простого желания расширить границы германской державы.

Все это подводит нас к необходимости признать, что в этих понятиях доктрина и идеал постоянно смешивались. Зато на практике позиция германских императоров X, XI и XII веков была гораздо проще. Все, кроме Оттона III, считали, что их империя состояла из Германии и Италии, расширенных за счет Бургундии, даже если им нередко случалось мечтать о более внушительных достижениях и претендовать на более значительное господство.

Империя была по сути германской еще и благодаря системе, согласно которой принц мог получить доступ к титулу императора, а именно системе, основанной на выборности.

В этом-то и состоял принцип, который в сущности не был чисто немецким и который, кроме того, не мог быть порожден каролингским строем, поскольку строй этот базировался, прежде всего, на законах наследственности. Некоторые историки считают, что этот принцип возник из желания подражать римлянам античной эпохи. Но такое объяснение полностью опровергается фактами. С одной стороны, римские императоры, действительно, никогда не избирались; если же власть не могла быть передана по наследству, то преемник провозглашался народом или армией. С другой стороны, в средние века речь шла о назначении не германского императора, а всего лишь короля Германии. Так происходило потому, что, как и во Франции в эту же эпоху, королевская власть была слишком слабой, чтобы строго придерживаться правил преемственности власти, и в тот момент, когда на повестке дня встал вопрос о престолонаследии, все влиятельные особы были, естественно, призваны решить этот вопрос путем избрания преемника.

Действительно, выборная система существовала уже во времена упадка династии Каролингов. В 879 году Бозон, лицо постороннее для династии, заставил как церковную, так и светскую знать, собравшуюся в Мантай, провозгласить его королем Прованса. В декабре 884 года, после смерти Карломана, внука Карла Лысого, самые крупные и богатые землевладельцы призвали на французский трон короля Германии, потомка Каролингов по прямой линии, Карла Толстого. В 888 году, после его кончины, они остановили свой выбор на Эде, графе Парижском, сыне Роберта Сильного и первом представителе потомков Роберта, известных с 987 года под именем Капетингов. И наконец в 887 году аристократия Германии свергла Карла Толстого с германского престола, чтобы посадить туда Арнольда Каринтийского. Таким образом, уже в конце IX века все монархи Запада оказались в зависимости от аристократии, сосредоточившей в своих руках земельные владения и военную силу. И в Германии, и во Франции короли выбирались.

Но в то время как во Франции в течение XI века эта практика выборов претерпела изменения и в XII веке вновь восстановились прежние традиции наследственной власти, в Германии все обстояло иначе.

Если трон был вакантным, германская знать собиралась на ассамблею, чаще всего где-нибудь во Франконии, и приступала к выборам. Это собрание, возглавляемое архиепископом Майнцским, объединяло так называемых принцев: с одной стороны, духовная верхушка, то есть архиепископы, епископы, аббаты королевских монастырей; с другой — светские лица, а именно герцоги, маркграфы и графы. Так как согласно традиции монарх должен быть избран единогласно, то для достижения полного согласия проводился ряд подготовительных собраний. А затем уже торжественно приступали к выборам, в ходе которых каждый принц излагал свое мнение в соответствии с четко определенным порядком старшинства — сначала духовные лица, затем светские по герцогствам — и строго по тексту: « Egoeligo N in dominum regem atque rectorem et defensorem patriae» («Избираю N господином, королем, главой и защитником страны»).