Игорь Бунич - Влекомые Роком. Невероятная победа

«Причина, по которой французы с готовностью приняли наши требования, заключается в том, что они видели нашу решительность и твердую волю в достижении поставленных задач. У них просто не было выбора».

Когда Хэлл прочел это сообщение, перехваченное и расшифрованное службой «Мэджик», он пришел в сильнейшее раздражение. Госсекретарь порекомендовал Рузвельту еще более ужесточить эмбарго на поставку стратегических материалов в Японию, хотя и знал, что Отдел военного планирования министерства ВМС США недавно предупреждал, что подобные действия могут спровоцировать японцев на нападение на Малайю и Голландскую Восточную Индию.А это может привести к вовлечению Соединенных Штатов в войну.

Рузвельт, как известно, слышал в это время только тех, кто советовал ему проводить максимально жесткую политику в отношении любого агрессора. Вечером 26 июля Президент приказал заморозить все японские активы в США. Вскоре также поступили Британия и Голландия. Это фактически прекратило всю торговлю между Америкой и Японией, а учитывая тот факт, что США являлись основным поставщиком нефти в страну Восходящего солнца, Япония оказалась в очень тяжелой ситуации.Газета «Нью-Йорк Таймс» отмечала, что «Япония получила самый тяжелый удар, который можно было нанести, не прибегая к военным действиям».

Для японского руководства это было совершенно очевидно.

Япония приобрела базы на территории французского Индокитая путем переговоров с французским правительством, нисколько не нарушив при этом международного права. Подобная реакция Америки была расценена в качестве последнего шага по окружению Японии американцами, британцами, китайцами и голландцами, которые не только не признавали доминирующей роли Японии в Азии, но уже замахнулись на само ее существование.

Через пять дней после этого начальник Главного морского штаба Нагано на аудиенции, данной ему Императором, сказал, что он хочет избежать войны и что этого можно добиться только выходом Японии из Тройственного пакта, который всегда рассматривался адмиралом в качестве основного препятствия на пути к миру с Америкой.

Адмирал предупредил, что запасов нефти в Японии хватит в мирное время на два года, а в военное — на восемнадцать месяцев.«При таких обстоятельствах, — совершенно неожиданно предложил Нагано, — мы должны взять на себя инициативу в начале войны. Тогда мы победим».

Наступило молчание, поскольку было трудно уследить за ходом мысли начальника Главного Морского штаба, который сначала много говорил о мире, о необходимости избежать войны с Америкой любой ценой, а затем вдруг заговорил о «нефтяном голоде» и предложил начать войну первыми. Начать ее следует с безумного и ужасного нападения, которое единственно и сможет привести к победе.

— Будет ли эта победа столько блистательной, что и при Цусиме? — спросил Император.

— Боюсь, Ваше Величество, — ответил адмирал Нагано, — что это невозможно.

— Тогда, — мрачно произнес Император, — война действительно будет ужасной.

Выход теперь можно было найти только при личной встрече Императора Хирохито и президента Рузвельта. Утром 6 августа принц Коноэ посоветовал Императору попытаться лично встретиться с американским Президентом. «Лучше вы встретьтесь с ним, — ответил Император, — так будет быстрее». Император хорошо помнил слова адмирала Нагано о том, что запасы нефти в стране тают с пугающей быстротой.

Утром следующего дня была послана телеграмма Государственному Секретарю США, предлагающая организовать встречу Рузвельта и принца Коноэ в Гонолулу для «урегулирования разногласий между двумя странами».

Но госсекретарь Хэлл не был уверен в целесообразности такой встречи. Как бы не произошел второй Мюнхен, где обаяние Гитлера так подействовало на Чемберлена. Такого же мнения придерживался и военный министр США Генри Стимсон, записавший в своем дневнике: «Приглашение Президенту является слепой попыткой удержать нас от точных и ясных действий».

Через два дня Хэлл встретился с послом Номура, который ждал от него определенного ответа. Вместо этого, Хэлл сказал японскому послу, что теперь уже стало ясно, что сторонники мира в Японии «потеряли контроль за ситуацией». Японская пресса «постоянно стимулирует разговоры об «окружении» Японии Соединенными Штатами. Еще не было случая в мировой истории, чтобы мирное государство, живущее по гуманным законам, считало бы себя «окруженным».