Марк Алданов - Ленин (американский вариант)

В истории сепаратного мира с Германией судьба была весьма благосклонна к большевикам. Если после всего случившегося они ещё пользуются симпатией во Франции, Англии или Италии, им явно благоприятствуют звёзды. Кто в конце 1917 года мог предвидеть, что союзники одержат решительную победу над Германией без помощи России? Только не большевики. Троцкий в речи 15 февраля 1918 года заявил во всеуслышание, что совершенно не ожидал триумфа союзников. В какой степени мир в Брест-Литовске [144] Большевики гордятся тем, что перехитрили немецких империалистов, которые принудили их капитулировать в Брест-Литовске, но сами не ожидали в Германии революции, устроенной большевиками. Без сомнения большевики давали огромные денежные средства спартакистам с целью свержения Вильгельма II, но своими действиями в России большевики сделали гораздо больше для сохранения власти кайзера. Их злокозненное воздействие на русскую армию и страх, внушаемый в Германии примером большевистской революции, затянули существование германского милитаризма на целый год. Ландау-Алданов «Мир народам» стр. 96. был разумным и изящным манёвром? Насколько правдиво теперешнее утверждение большевиков, что они обманули немцев? Правды в их утверждении нет. Кульманы и Чернины знали, что делали. Брест-Литовский мир был, если воспользоваться словами Ленина, «передышкой» для немцев гораздо в большей степени, чем для большевиков. Этот мир чрезвычайно усилил позиции Германии, так как силы, высвобожденные после распада русской армии, были переброшены на западный фронт [145] В 1916 году на Русском фронте находились 137 дивизий противника, ими командовали три наиболее компетентных немецких генерала: Гинденбург, Людендорф, Макензен. В августе 1917 накануне падения Керенского дивизий было 146. Сколько же осталось после Брест-Литовска? Одного этого факта достаточно, чтобы оправдать русских, сохранивших верность Антанте, в том, что они восприняли как оскорбительное предательство приглашение союзниками «всех русских сил» на конференцию в Принкипо. .

Что если бы Германия одержала решительную победу до прибытия в Европу американского подкрепления? Доставка американских военных сил в нужное время была серьёзной технической проблемой. Возможность её успешного решения не предвидели специалисты, гораздо более компетентные, чем большевики, Людендорф и Гинденбург. С падением европейских демократий немецкий империализм не позволил бы большевистскому режиму сохраниться и на двадцать четыре часа. Воспользовавшись большевиками для своих целей, немцы избавились бы от них без малейших церемоний, как они поступили с прогерманскими правительствами Украины и Финляндии. В Москве нашлись бы свои Скоропадские и Маннергеймы.

По тысяче разных причин всё сложилось по-другому. Людендорф допустил стратегическую ошибку и опоздал с доставкой войск в Салоники, так что там смогли высадиться союзники. Затем, он не создал резервов, достаточных для отражения натиска союзников в апреле 1918 года. Этот натиск был грандиозным усилием промышленного и военного механизмов демократических стран. В результате блокады в Германии разразился голод, пали Болгария и Турция. Непредвиденные события происходили без счёта. Среди этих непредвиденных событий была и развернувшаяся в Германии большевистская пропаганда, которая сама по себе имела очень небольшое значение и не оказала бы влияние на события без участия других факторов. Всю ситуацию большевики не видели. Брест-Литовск сослужил немецкому империализму отличную службу, но её оказалось недостаточно, и никакой службы не было бы достаточно, для победы Германии. Триумф Германии означал бы гибель демократии, гибель социалистических идей и, без всякого сомнения, гибель большевиков.

Заключение Брест-Литовского мира было изменой и с пролетарской, и с патриотической точки зрения. Сейчас после победы союзников дело выглядит совсем иначе, чем в июне 1918 года, когда немцы стояли у Шато-Тьери, с учётом перспективы установления немецкого военного правительства в Париже по образцу большевистского. Интересно, что бы тогда говорил Жан Лонге?

Германия в Брест-Литовске, как показали дальнейшие события, заключила крайне невыгодную сделку. Падение России не спасло Германию от решительного военного поражения и полной капитуляции. Германии было бы выгодно, чтобы на послевоенной конференции в Париже наравне с делегациями Франции и Великобритании выступали представители русского демократического правительства. Без сомнения, обладая правом голоса, представители демократической России настояли бы на иных условиях мирного договора. Исходя хотя бы из собственных интересов, демократическое правительство России не позволило бы навязать немецкой стороне тот вариант договора, который в итоге был подписан. Никто не может предвидеть всего. Политические ожидания германских империалистов исходили из вероятной победы или своего рода ничейного результата. Не доказывает ли это, что большевики заблуждаются, когда приводят пример Брест-Литовского мира в качестве мастерского удара, свидетельствующего о мудрости Ленина? Обычная любовь большевиков к Французской революции не позволяет им слишком гордиться этим мастерским ударом Ленина. «Мудрость» Ленина в данной истории скорее замалчивают, и поступают совершенно правильно. Никто из столь любимых большевиками деятелей Конвента не совершал подобной измены.