Андрей Зубов - Россия. 1917. Катастрофа. Лекции о Русской революции

Надо признать, что в некоторой степени Керенский был прав. На выборах в Учредительное собрание, проводившихся уже после захвата власти, большевики получили существенно меньше голосов, чем эсеры. Демократическим путём большевики к власти прийти не могли, народ России их в достаточной степени не поддерживал. Керенский был уверен в популярности эсеровских идей. Крестьяне хотели в своём большинстве уравнительного общинного землевладения. Их ли будет земля или государственная, но им отданная в вечное передельное пользование, – мужики-солдаты плохо в этом разбирались. Они мечтали о прирезках, о сведении имущественных счетов с помещиками и горожанами-купцами. Эсеры им всё это обещали.

Армия в своём большинстве тоже не поддерживала большевиков. Ленин рассчитывал, что он сможет вывести на улицы Петрограда 50 тысяч красногвардейцев, но рабочие отряды 25 октября дал только Балтийский (255 чел.) и Путиловский (80 чел.) заводы, да Павловский и Кексгольмский полки выслали заставы. Остальные войска гарнизона объявили «нейтралитет». Дело решили матросы-анархисты Кронштадта – более десяти тысяч из них поездом приехали в Петроград накануне переворота. Но здесь, очевидно, работали не идеи, а немецкие деньги.

Второй силой большевиков стала 106-я пехотная дивизия под командованием полковника Михаила Степановича Свечникова (1882–1938) – донского казака, кадрового офицера Императорской армии, Георгиевского кавалера за Великую войну, окончившего Николаевскую академию Генерального штаба. Свечников вступил в большевицкую партию в мае 1917 года. 30 августа 1938 года он получит пулю в затылок по личному приказу Молотова и Сталина.

23 октября 106-я дивизия из Финляндии прибыла в Петроград. Именно её части сыграли решающую роль в захвате мостов, почты, телеграфа и других стратегически важных объектов в городе. По некоторым данным, полковник Свечников сам повёл в атаку на Зимний со стороны Невы своих гренадеров, до полутысячи человек. Это были регулярные части, отнюдь не красногвардейцы.

В сентябре-октябре пропагандистская машина большевиков работала на предельных оборотах: еженедельный тираж большевицких газет составлял в начале осени почти 1,5 млн экземпляров. Финансируемую немцами антивоенную пропаганду большевики направили на решающие участки: две столицы и армию. Большевицкие ораторы говорили всё что угодно, чтобы привлечь дезертиров, тыловиков, солдат из крестьян и рабочих на свою сторону. Земля – вся ваша будет, делите её между собой как хотите, помещиков и купцов гоните в шею. Заводы – ваши будут, тех управляющих и владельцев, которые не будут платить вам справедливо, – гоните в шею, вводите рабочий контроль. Войны больше не будет – солдаты всех армий прогонят генералов и правителей и побратаются. Нам войны не надо. Только большевики дадут землю крестьянам, свободный труд рабочим и мир народам. Те, кто против этого, кто говорит, что «всё сложнее» (а так говорили все – от эсеров и меньшевиков до правых партий), – просто врут вам. Они или буржуи и крепостники (память крепостного права ещё сильна была в деревне), или «социал-предатели» (эсеры, меньшевики), которые готовы служить буржуям. Для большей верности Ленин решил пропагандировать эсеровскую земельную программу, выдавая её за большевицкую, и всюду обещать, что только большевики смогут обеспечить честные выборы и созыв Учредительного собрания.

Простой тёмный народ верил «честным парням большевикам». А им это было важно не столько для захвата, сколько для удержания власти в первые недели, пока не заработает их репрессивная машина. Важно было вскружить головы простых людей и спаять их преступлением (захват собственности, убийство владельцев, дезертирство, убийство офицеров) и ненавистью к помещикам, буржуям, генералам – тем, кто стоит на пути приобретения чаемых благ: земли, мира, вольного труда. Важно, чтобы при захвате власти народ и армия оставались хотя бы нейтральными. Дело сделают специальные отряды. На это большевицкие организаторы не жалели ни фальшивых ассигнаций, ни настоящего золота.

И, конечно, Ленину очень повезло с «диктатором» Керенским – самовлюблённый и до крайности амбициозный адвокат был рад обманываться в отношении планов ВРК и собственных возможностей противостояния большевицкому заговору. Да по правде сказать, даже не все большевицкие вожди разделяли планы Ленина и Троцкого по насильственному захвату власти. Л. Каменев и Г. Зиновьев были против, даже железный Подвойский колебался, не желая кровопролития. В нормальное человеческое сознание не вмещался насильственный переворот в то время, когда Россией управляют братья-социалисты. Уже после захвата власти, 4 ноября (старого стиля) «мягкотелые» большевики требовали от Ленина «разумного соглашения всей демократии» путём создания «однородного социалистического правительства» от народных социалистов до большевиков включительно. Большевицкий ЦК раскололся. Ленин с большим трудом взял верх над «соглашателями». Троцкий безоговорочно поддержал его. Зиновьев, Каменев, Милютин и Ногин ушли из ЦК, а 10 человек – из Совнаркома. Они были за «образование социалистического правительства из всех советских партий». «Вне этого, – объявляли покинувшие ЦК и Совнарком, – есть только один путь сохранения чисто большевицкого правительства – средство политического террора. На этот путь… мы не можем и не хотим вступить».