Андрей Зубов - Россия. 1917. Катастрофа. Лекции о Русской революции

Позднее Михаил Родзянко, председатель IV Думы, назовет убийство Распутина началом второй революции (то есть той самой, февральской). Однако депутат Василий Витальевич Шульгин, активный участник Прогрессивного блока, высказался иначе: «Раньше всё валили на него, а теперь поняли, что дело не в Распутине. Его убили, а ничего не изменилось».

И точно, ничего не изменилось. Даже Император повелел всех убийц Распутина наказать по-домашнему, никого не предали суду. Великого князя Дмитрия Павловича выслали в действующую армию в Персию (это ему спасло жизнь, между прочим), Пуришкевич вообще находился как депутат Государственной Думы под иммунитетом, князя Феликса Юсупова выслали в его имение.

Но ненависть народа совсем не ограничивалась Распутиным. Скорее, убийство Распутина было не следствием ненависти к Распутину, не результатом ощущения, что доброго царя околдовал злой старец Григорий; скорее, ненависть к Распутину была лишь персонализацией отвращения к монарху.

Тот же Палеолог записывает в последних числах 1916 года: «Графиня Р. рассказывала мне: если бы царь показался в настоящее время на Красной площади в Москве, его бы встретили свистом, а царицу разорвали бы на куски. Великая княгиня Елизавета Федоровна (сестра Императрицы, вдова Великого князя Сергея Александровича, монахиня и настоятельница Марфо-Мариинской обители) не решается больше выходить из своего монастыря, рабочие обвиняют её в том, что она морит народ голодом (абсолютно абсурдное обвинение). Во всех классах общества чувствуется дыхание революции».

К 1 января 1917 года с фронта, по дороге на фронт и из казарм тыла дезертировало более миллиона нижних чинов. Если учесть, что вся российская армия, включая все тыловые части, составляла 7 миллионов, то вы можете себе представить процент.

Офицеры, пользуясь затишьем на фронте, всё чаще без разрешения уезжали с позиций в города – «проветриться». Неспокойно было в тыловых частях. Они нам скоро очень понадобятся, потому что именно они-то и устроили революцию. Это – тыловые части строевых полков, которые, находясь в тылу, проходили подготовку. Война есть война, и на войне гибло, выбывало из строя много людей. И, соответственно, все полки, в том числе и гвардейские, должны были иметь тыловые части, где новобранцы, уже числясь в этих полках (павловцы, преображенцы, семеновцы), проходили подготовку, чтобы потом пойти на фронт. Заодно они несли патрульно-сторожевую службу в тылу, выполняли, в общем, несложные функции по сохранению порядка в Империи, и через несколько месяцев (обычно эта подготовка занимала от 4 до 6 месяцев) они направлялись на фронт, чтобы пополнить сильно поредевшие основные части. А те шли на переподготовку, переукомплектацию (за исключением офицерского кадра) в тыл. Это была обычная форма, в то время принятая во всех армиях.

В Царском Селе стоял запасной батальон лейб-гвардии 1-го стрелкового Его Величества полка – самая-самая военная элита, этот гвардейский полк лично охранял Царя в Царском Селе, охранял Александровский и Екатерининский дворцы. Запасной батальон насчитывал к февралю 1917 года до 3 тысяч чинов. Полковник Александр Джулиани, командовавший этим батальоном, отмечал, что «усилия офицеров могли дать результат лишь в плане строевого обучения, но они не могли привить запасным духа части и её традиций. Кадровых офицеров представляли всего лишь шесть человек, негодных к строевой службе по болезни или ранению».

То есть солдат учили, как стрелять, как строиться, как вести штыковую атаку и т. д., но привить дух полка было невозможно. Многотысячные тыловые части, в том числе и в Петрограде, назывались громкими именами, но за исключением горстки офицеров, как правило, инвалидов, не годных к боевой службе, все это были новобранцы, которые лелеяли одну мечту – не пойти на фронт. Потому что, когда они окажутся на фронте, значительная часть их погибнет или будет изувечена, а новобранцы желали сохранить и жизнь, и здоровье.

Не забывайте, что существование на фронте было ужасным. Первая Мировая война – это ведь не только пули и снаряды, это газовые атаки, которые вели и русские, и немцы, и австрийцы, и французы… Надышаться хлором – сжечь лёгкие, а это очень страшно – вернуться полным инвалидом, ни к чему не годным, или умереть в полевом госпитале, или сидеть в окопах и кормить вшей. Не хотели этого люди. В Петрограде-то было хорошо, в Царском Селе было хорошо: чистые, тёплые казармы, прекрасное питание, нетяжёлые занятия, ну что ещё надо, а тут идти на передовую, в залитые мёрзлой грязью зимние окопы (январь-февраль 1917 года), на очень вероятную смерть и на безусловные страдания. Этого не хотели. Запомним это.