Андрей Зубов: Россия. 1917. Катастрофа. Лекции о Русской революции

Это тут же поняли образованные оппоненты большевиков. Меньшевицкий «День», ставший в то время «Ночью», 2 декабря 1917 года назвал Совнарком «бандой, которая властвует над Петроградом и частью России». Позднее, в 1918 году, в обращении к странам Антанты объяснялось: «Советское правительство не только не имеет права представлять Россию… но само существование этой банды убийц и разбойников… не должно быть терпимо». Обращение подписали члены Государственной Думы, видные деятели КДП Николай Иванович Астров, Мордехай Моисеевич Винавер, Павел Николаевич Милюков, Василий Александрович Степанов и националист Василий Витальевич Шульгин.

2 декабря 1917 года Троцкий объяснял ВЦИКу: «В том, что пролетариат добивает падающий класс, нет ничего безнравственного. Это его право. Вы возмущаетесь… тем мягким террором, который мы направляем против своих классовых противников, но знайте, что не далее как через месяц этот террор примет более грозные формы, по образцу террора великих революционеров Франции. Не крепость, а гильотина будет для наших врагов». Троцкий знал, что говорил: 7 (20-го нового стиля) декабря 1917 года Совнарком учредил Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем (ВЧК) под началом Дзержинского. Она заменила большевикам ВРК в роли главного органа насилия.

На III Съезде Советов в январе 1918 года Ленин заявил, что «ни один ещё вопрос классовой борьбы не решался в истории иначе, как насилием». 31 января 1918 года Совнарком предписал увеличить число тюремных мест и «обезопасить Советскую республику от классовых врагов путём их изоляции в концентрационных лагерях». Для устрашения противников советской власти была применена система заложничества. 21 февраля 1918 года ВЧК получила право внесудебной расправы над противниками большевиков. Чекисты официально ввели в практику допросов пытки, и их начальство само требовало дополнять ими допрос, «пока арестованный всё не расскажет».

24 марта 1918 года ВЧК постановила создавать местные ЧК – губернские и уездные. Множество монастырей было превращено в места заключения. Всероссийская ЧК в 1918 году заняла в Москве дома страховых обществ «Якорь» и «Россия» на Лубянке. Её продолжатель – ФСБ – занимает те же самые, только очень разросшиеся, здания и сегодня.

26 июня 1918 года Ленин пишет Зиновьеву: «Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример коего решает». Только по газетным сообщениям, в июле 1918 года было совершено 1115 расстрелов. После покушений 30 августа на Ленина и Урицкого 4 и 5 сентября 1918 года Совнарком объявляет два декрета о Красном терроре. Убийство заложников «из буржуазии и офицерства» объявлялось законной мерой пресечения «малейших попыток сопротивления» советской власти. По всей России сотни тысяч людей были убиты самым ужасным образом, как заложники, то есть по определению без суда и следствия. В ноябре Ленин заявляет: «Для нас важно, что ЧК осуществляют непосредственно диктатуру пролетариата, и в этом отношении их роль неоценима. Иного пути к освобождению масс, кроме подавления путём насилия эксплуататоров, нет. Этим и занимаются чрезвычайные комиссии, и в этом их заслуга перед пролетариатом».

12 мая 1919 года Совнарком издал декрет, в подробностях разъясняющий систему организации концентрационных лагерей и вводящий принцип их полной самоокупаемости – труд заключённых должен был содержать их самих, охрану и администрацию лагеря, а также давать доход государству. В конце 1920 года в советской России было 84 концентрационных лагеря с приблизительно 50 тысячами заключённых, к октябрю 1923 года число лагерей возросло до 315, а число заключённых в них – до 70 тысяч. За побег одного заключённого расстреливались десять.

По мысли новых правителей, террор должен был парализовать волю к сопротивлению у противников их власти. Люди образованные, мыслящие, особенно молодые, способные к активной и сознательной борьбе, уничтожались в первую очередь, если не шли на активное сотрудничество с большевицким режимом. Большевики тщательно выявляли и истребляли тех людей, которые пользовались в обществе авторитетом и могли объединять вокруг себя недовольных режимом – популярных священнослужителей, земских деятелей, сельских старост, рабочих активистов. Красный террор был не суммой хаотических жестокостей, но продуманной до деталей и тщательно осуществлённой системой удержания политической власти. Общее число жертв Красного террора 1918–1922 годов сегодня оценивается не менее чем в два миллиона жизней.