Евгений Карнович - Родовые прозвания и титулы в России. Слияние иноземцев с русскими

Такая неправильность применяется у нас вообще и к иностранным князьям и графам, и исключение вполне основательно сделано лишь в отношении Демидова, имевшего пожалованный ему королем итальянским титул князя Сан-Донато; покойного Демидова, как и следовало, не величали ни светлостью, ни сиятельством, а только соответственно его чину.

Действительно, если в самой Италии «il principe», — по-нашему «князь», — не имеет, без особого пожалования, никакого предиката, и если этот последний не присвоен был Демидову при дозволении ему именоваться князем в России, то не было никакого повода придавать ему такое особое величание, на какое сам по себе, без высочайшего соизволения, не имеет права и русский князь, хотя бы он по происхождению был Рюрикович или Гедиминович и княжеское его достоинство не подлежало бы ни малейшему сомнению.

Замечание наше насчет титула сиятельства применяется вполне к иностранным графам вообще. Даже при высочайше данном кому-либо дозволении пользоваться в России графским титулом, он не вносится, при составлении «Общего Гербовника», в тот его отдел, в который вносятся роды, получившие почетные титулы от русских государей, но помещается во второй отдел или в третий, наряду с нетитулованными родами, и только делается заметка, что они имеют иностранный титул такого-то и такого-то государства, а затем на причисление к русскому титулованному дворянству требуется особое высочайшее соизволение. Кроме того, графы ни прежнего французского королевства, ни двух французских империй не пользовались и у себя дома никогда никаким предикатом.

То же следует сказать о графах всех других государств, весь титул которых ограничивался только «господин граф» — monsieur le comte, il signore conte. Даже в Германии, где графский титул пользуется большим, чем в других государствах, почетом, лишь некоторым графским родам присвоен предикат «сиятельства» — Erlaucht — это те старинные немецкие графские фамилии, члены которых в старину носили название «comites illustrissimi» и за которыми титул этот был утвержден сеймом бывшего германского союза 13-го февраля 1829 года. Все же остальные графы довольствуются — да и то в виде вежливого, а не обязательного обращения — величанием «высокоблагородия», т. е. Hochwohlgeboren. При первых у нас пожалованиях графских титулов лицам, получившим их, присвоивали только предикат «высокоблагородие».

Между тем при Петре все сенаторы, без различия, был ли он граф или князь, титулуемы были «сиятельством».

Говоря о применении у нас к иностранным графским титулам величания «сиятельством», должно заметить следующую непоследовательность. В русском подданстве состоит несколько фамилий, как, например, де-Траверсе, Пауллучи, за которыми признается русским правительством не употребляемый у нас вообще титул «маркизов», но при сношениях с ними ни в казенной, ни в частной переписке им не придается «сиятельства». Между тем маркиз или маркграф одной степенью выше графа. Из этого следует, что если у нас всех графов, и между ними и иностранных, чествуют «сиятельством», то тем соответственнее придавать такое величание и всем маркизам.

Древний титул «барон» (по-латини Ьаго) был в Западной Европе, в течение средних веков, самым почетным титулом. Там в это время под словом «барон» подразумевались не только высшие государственные чины, но и вообще все феодальные владетели, хотя бы они имели и герцогские, и княжеские, и маркграфские, и графские титулы. Во время крестовых походов титул этот был занесен на Восток и там приобрел такой большой почет, что и доныне среди армян, живущих в России и в Турции, титул барона считается высшим отличием, так как там с названием барона сохранилась память о прославившихся крестоносных вождях, отнявших Иерусалим от неверных.

У нас, на Руси, как в стране чуждой всякой феодальной закваске, никогда никаких баронов не могло быть и в заводе. Тем не менее» вследствие сношений разного рода русских с немецкими рыцарями, завоевавшими южно-восточное побережье Балтийского моря, в старинных наших рукописных памятниках упоминается о баронах, которых стали называть у немцев «фрейгерами» (Freiherr), а по-русски стали переводить это слово «вольный господин». Такой перевод был верен не только буквально, по и по тому значению, какое имеет «фрейгер», будучи владельцем поместья, не зависевшим ни от кого, кроме государя или, применительно к тевтонскому ордену, от его гермейстера.