Кирилл Соловьев - Самодержавие и конституция

Иногда это объяснялось тем, что местная власть приукрашала ситуацию. Например, в 1912 году архангельский губернатор сообщал, что большинство выборщиков вверенной ему территории были правых взглядов. Местная печать небезосновательно считала, что выборщики в большинстве своем левые. Вологодский губернатор полагал, что из 44 выборщиков был один октябрист, один кадет и четыре беспартийных, а остальные были правыми. По мнению губернского предводителя дворянства, расклад был иным: в губернском избирательном собрании было 14 избирателей левых взглядов, пять из них были радикалами. По подсчетам полтавского губернатора, в избирательном собрании было всего 4 октябриста. Однако выборы показали, что октябристов было 17 (8 принадлежали к левому крылу партии). В Воронежской губернии полиция считала А. И. Алехина (отца Александра Алехина, чемпиона мира по шахматам) и Г. А. Фирсова правыми, в действительности они были октябристами. Еще сложнее было с воронежскими крестьянами. По сведениям А. И. Звегинцева, они в большинстве своем были не правее октябристов, «а по земельному вопросу – где им быть надлежит» (то есть значительно левее). Точно так же и воронежских священников нельзя было отнести к правым монархистам. Эту проблему вполне понимали в Министерстве внутренних дел: «К числу правых отнесены почти все крестьяне, особенно если они должностные лица. Окажутся ли все они правыми на губернском избирательном собрании… вперед сказать трудно».

В каждой конкретной губернии были свои причины правительственной неудачи. В 1912 году барон Б. А. Энгельгардт избирался от Могилевской губернии. Впоследствии он вспоминал, что на избирательном собрании тон задавало хорошо организованное местное духовенство во главе с епископом Митрофаном. Правда, у них было всего 15 голосов (из 115), однако именно они должны были решить исход выборов. И все же первоначальные планы были нарушены. «Между прочим, кто-то пустил слух будто бы только что получено известие о назначении епископа Митрофана в другую епархию, и это известие сразу подорвало дисциплину среди священников… Тут началась вакханалия сговоров. В одном углу заядлый националист шептался с поляком, в другом епископ Митрофан обрабатывал еврея…» В результате избрали Б. А. Энгельгардта, который не был губернаторским фаворитом.

В чем-то похожая ситуация сложилась в Саратовской губернии. Там правые еще до выборов праздновали победу. Из 120 голосов в губернском избирательном собрании у них было 46. Кроме того, они могли рассчитывать на голоса 19 священников. Иными словами, в их распоряжении было 65 голосов. У «левых» – 55. Священники помогали правым не вполне бескорыстно: им было обещано два депутатских кресла. И все же они не доверяли местным землевладельцам и обратились с просьбой к губернскому предводителю дворянства В. Н. Ознобишину сначала баллотировать кандидатов духовенства. Им нужны были гарантии, что правые сдержат свои обещания. Ознобишин весьма грубо им отказал. Священники не знали, как в таком случае поступить: прежние договоренности расстроились, новые пока не сложились. Баллотировка продолжалась до полуночи, но безрезультатно. Собравшиеся устали и решили перенести выборы на следующий день. Ночью «левые» и священнослужители договорились, и на следующий день победу одержал их альянс.

В Екатеринославской губернии в 1912 году верх должны были одержать правые. Выборами руководили местный архиерей и губернатор. Перед епископом стояла непростая задача: с одной стороны, он не должен был пропустить в Думу кадетов и левых октябристов, с другой – священники должны были дружно проголосовать за октябристов: М. М. Алексеенко и М. В. Родзянко. Ради успешного решения поставленной задачи местное духовенство не раз собиралось в уездных городах, «репетируя» будущие выборы. Своя политика была у губернатора. Он пригласил выборщиков-крестьян на чашку чая, чтобы убедить их голосовать с октябристами. Перспектива победы правых его не радовала. Расклад сил в губернском избирательном собрании был следующий: 45 голосов у правых, 30 выборщиков поддерживали Родзянко, а 30 – левых. Родзянко же, вопреки всем расчетам, решил блокироваться с левыми. Во-первых, он был против голосования за правого В. А. Образцова. Во-вторых, Родзянко хотел видеть среди депутатов своего племянника. В итоге он договорился с кадетами и прогрессистами, которым уступил три места в будущей Думе.

Выборы имели свою ярко выраженную региональную специфику, которая оказалась существеннее правительственных усилий. Так, в Бессарабской губернии безраздельно господствовала правая Партия центра. Речь шла не о партийных пристрастиях местного населения, а о доминировании семейства Крупенских, чьи интересы и защищало это объединение, которое принадлежало к националистическому крылу лишь с формальной точки зрения. В действительности в него входили представители самых разных взглядов. Некоторые из них даже одобряли программу кадетов. Сама партия Центра тяготела к альянсу с октябристами. Не случайно правые называли сторонников Крупенского «октябристскими подголосками». Для одного из лидеров правых В. М. Пуришкевича Партия центра – прямой конкурент на выборах в Бессарабии. Противостоя Крупенским, он был готов блокироваться с так называемой «земской партией», объединившей молдавских националистов.