Иосиф Колышко - Великий распад. Воспоминания

В первый год войны содержание русских пленных в Германии было поистине отвратительным. Тевтонская ярость к врагам еще не остыла, а воинские успехи германцев наполнили их злостным торжеством. В концентрационных лагерях Германии с русскими пленными обращались как с дикими зверьми. Очевидцы этих ужасов наполнили Швецию рассказами о них. И дрогнуло благородное сердце шведов. В Стокгольме была собрана конференция, патронированная шведским Красным Крестом. Неутомимый в делах помощи беженцам, брат короля принц Карл и его главный помощник г[осподин] Дитринг стали во главе учреждения, специально основанного для облегчения участи русских пленных. Был выработан индекс мер человеколюбия в отношении этих несчастных. Меры эти имели целью борьбу с немецкой жестокостью и русской халатностью. С осени 1915 г. концентрационные лагеря Германии стали посещаться членами шведского Красного Креста, а потом – и дамами-патронессами. Само собою разумеется, немцы допускали этих лишь в места, где еще не изгладились следы человеколюбия. Но все знали, что были и другие места для русских пленных, ужасы которых могли сравниться лишь с трущобами Дантового ада…

В этом же 1915 г. началось в Швеции еще одно благое дело по отношению к русским [216] Далее зачеркнуто: перевозка русских – обмен раненых русских на раненых немцев. И тут тоже во главе помощи русским встал шведский Красный Крест, руководимый принцем Карлом. Госпитальные суда и поезда были оборудованы шведами со всем возможным комфортом. Отряды специальных врачей и сестер милосердия были мобилизованы для этой цели. С юга на север и с севера на юг раненые, русские и немцы, пересекали Швецию, направляясь к родным границам. Это было самое импозантное зрелище, свидетельствовавшее о человеческой жестокости и человеческом благородстве. Перед этим зрелищем Швеция содрогалась, но оно же выявляло благородные черты нации. На [217] Далее зачеркнуто: станциях длинных местах остановок между Гапарандой и Треллеборгом, где скрещивались поезда с “врагами”, эти “враги” посылали друг другу знаки внимания и симпатии, а население Швеции, из городов и деревень, встречало и тех, и других с цветами и сердечными пожеланиями. И не одна слеза “нейтральных” шведов скатилась на этом крестном пути с юга на север и с севера на юг. И не делала благородная нация разницы между “родственными” германцами и чуждыми русскими.

Раненых встречали принц Карл с принцессой супругой Ингеборг. Принцесса однажды сказала мне: “Скажите им, что я кузина английской королевы”. Русские раненые ответили дружным “ура”! Встречала раненых нередко и королева шведская Виктория, кузина Вильгельма II. Но и она не делала отличия между русскими и немцами, одинаково заботясь о тех и других…» 690

Обрывая на этом мои слабые воспоминания о Скандинавии в годы Великой войны, я в моем невольном изгнании испытываю боль оторваться от этих воспоминаний [218] Так в оригинале. . Ибо все испытанное мною в эти 15-ть лет среди других народов, «гостеприимно» нас принявших, только оживляет в памяти и в сердце черты гостеприимства шведов. И на склоне жизни хочется поклониться в пояс благородной нации, столь выгодно отличающей север Европы от ее юга, запада и востока.

Баян Ницца, 1932 г.

РГАЛИ. Ф. 2293. Оп. 1. Д. 88. Л. 1-14 об.

13/III [1932]

Дорогой коллега, спасибо за скорый ответ.

Отвечаю по пунктам.

[1)] Категорически утверждаю, что Неклюдов в деле и Протопопова, и Васильева ни при чем. Очевидно, Протопопов, как лицо официальное, не мог не быть у посланника и не поставить его в известность о его шагах в Стокгольме. Дело было, как я рассказал. Мы, т. е. я, Протопопов, гр[аф] Олсуфьев, Васильев (член Думы, ездивший по Европе с Протопоповым), нефтяник Поляк и его хорошенькая жена, завтракали в Royal Hotel. Протопопов – бабник, мужчина щупленький, но очень занятый собой, охорашивающийся, длинноусый (мышиный жеребчик), просил меня ознакомить его с настроением стокгольмских немцев. Я указал ему на моего петербургского приятеля, одного из директоров тульского меднопрокатного завода, где я был председателем] ревизионной] комиссии, обрусевшего немца, высланного вместе с немцами из Петербурга, Трека. После завтрака я их познакомил, а Трек познакомил Протопопова] с Варбургом. Было назначено свидание к 5 час[ам] в №-ре того же отеля, занимавшемся Поляком. Я ждал Протопопова в его №-ре, и, вернувшись, он мне сказал, что ничего нового и интересного Варбург ему не сказал. И вообще, был утомлен и собрался на вокзал. К тому времени подъехал Неклюдов, и мы втроем в автомобиле поехали на вокзал. В автомобиле Неклюдов спросил о результатах свидания, и когда Протопопов] ему рассказал, Неклюдов ответил: