Иосиф Колышко - Великий распад. Воспоминания

Но среди русских был один, с которым вел раньше переговоры Стиннес. Он [179] Вместо зачеркнутого: Этот русский поспешил повидаться с агентом Стиннеса, и между ними произошел такой диалог:

– Вы требуете за мир уступки Курляндии и Вильно. А нам предлагают мир без этих уступок.

– Кто предлагает?

– Эрцбергер.

– Он не уполномочен.

– Он говорил от имени канцлера.

– Врет.

– Канцлер об этом скажет публично.

– Пусть попробует!

– Речь назначена на послезавтра.

– Посмотрим!…

В назначенный день канцлер действительно произнес в Рейхстаге речь, но она была не миролюбивой, а воинственной. Об условиях Эрцбергера не было произнесено ни слова [180] Далее зачеркнуто: Оказывается, агент Стиннеса после вышеприведенного разговора поскакал в Берлин, Стиннес поскакал к Людендофу, а последний – к кайзеру. .

Впоследствии оказалось, что за час до заседания Рейхстага Бетман-Гольвег получил свыше инструкции, противоположные прежним: победили Стиннес и Людендорф [181] Далее зачеркнуто: и Гинденбург уверили кайзера в окончательной победе Германии. Эпизоду этому теперь трудно поверить, хотя и имеются его живые свидетели. Но .

Эпизод этот не единственный в истории великого столкновения (ниже я расскажу о других). Характерное и поучительное в нем то, что как в эту историческую эпоху, последствия которой человечество еще переживает, великое мешалось с малым, трагическое – с комическим. Не разболтай участник переговоров с Эрцбергером о сущности их агенту Стиннеса, Бетман-Гольвег, несомненно, протянул [бы] тогда оливковую ветвь, а союзники, удрученные неудачами (это было до назначения Фоша) 685, несомненно, за нее ухватились бы.

В Стокгольме тогда не только наживались и веселились – в Стокгольме решались судьбы мира [182] Вместо зачеркнутого: участь человечества . Стиннес и Эрцбергер умерли в цвете лет, и память о них вытеснили теперешние Гугенбурги и Хитлеры. Но 16 лет тому назад, на небольшом клочке Стокгольма между Рояль-отелем и Хассельбанкеном, эти два враждовавшие вождя двух Германий, один – опираясь на римского папу, другой – на рехнувшегося теперь Людендорфа, держали в своих руках судьбы мира. Вспоминая о Стокгольме, я вспоминаю об этих погасших звездах. И раздумываю о хрупкости судеб мира.

Баян

Начиная с 1915 г[ода], Стокгольм являлся ареной попыток Германии к сепаратному миру [183] Далее зачеркнуто: с Россией . Лично мне известны четыре такие попытки. Но, несомненно, их было больше и, несомненно, что попытки эти делались не только в Стокгольме, но и в других нейтральных странах – Испании, Голландии и, особенно, в Дании.

В Копенгагене имел свою главную квартиру известный германский агент Парвус, впоследствии агент большевиков. Он играл при гр[афе] Броксдорфе-Ранцау такую же роль, какую при Люциусе в Стокгольме играли Красин, Фюр-стенгоф 686, Варбург и друг[ие]. Парвус не только маклеровал сепаратный мир, но и снабжал в широких размерах Германию датскими товарами. За годы войны он нажил большое состояние. Имя его в России стало синонимом предательства, но в кругах большевиков он был persona grata и служил в первые годы большевистского господства связью между большевиками и Германией. Мрачная фигура Парвуса врезывалась в память с такой же силой, как фигура схожего с ним внешне и внутренне известного агента русской охранки Азефа. Но Азеф, как известно, окончил свои дни в бедности в Берлине, а Парвус умер в богатстве и в почете в своей роскошной вилле в Копенгагене 687.

Из всех попыток Германии в Стокгольме к сепаратному миру с Россией нашумела попытка гамбургского банкира и советника Люциуса по банковским делам Варбурга. В эту попытку был невольно замешан автор этих строк. Дело было так.

Из Петрограда выехала в Европу для ознакомления с настроениями стран наших союзников делегация Государственной] думы. Состояла она из вождей разных думских партий, и на чем [184] Так в оригинале. ее стал тогдашний товарищ председателя Государственной] думы, член партии октябристов Протопопов. В делегации участвовал и вождь партии ка-дэ Милюков. Объехав Англию, Францию, Румынию, Сербию и Италию, делегация возвращалась через Стокгольм в Россию [185] Вместо зачеркнутого: в Петроград . С Протопоповым я был близко знаком по Петрограду. В качестве сотрудника самой большой русской газеты «Русск[ое] слово», мне приходилось быть в тесных сношениях с выдающимися политическими деятелями той эпохи. Протопопов [186] Далее зачеркнуто: тогда уже производил [187] Далее зачеркнуто: на меня впечатление [188] Далее зачеркнуто: довольно легкомысленного политического шалуна, дельца и шармера [189] Далее зачеркнуто: Он явно делал политическую карьеру и . Эластичный октябризм служил ему ступенью к карьере. Он был яркой противоположностью вождя ка-дэ Милюкова, который открыто презирал и партию октябристов, и ee [190] Далее зачеркнуто: эластичных вождей. Вынужденный стать под эгиду Протопопова в путешествии по Европе, Милюков всюду демонстрировал это презрение. И делегация Государственной] думы проехалась по странам союзников, как Ноев ковчег с чистыми и нечистыми зверями или как бродячий цирк с заключенными в клетки, ненавидящими друг друга хищными зверями. Поездка эта была одним из ляпсусов умиравшего уже русского строя, одной из публичных демонстраций всероссийской политической розни, одним из скверных анекдотов заката царизма и русского парламентаризма [191] Далее зачеркнуто: И чтобы анекдот этот запечатлеть в истории, русские парламентарии выбрали своим патроном самого легковесного и беспринципного из них, к тому же жертву грехов юности, прогрессивного паралитика Протопопова. . В бытность свою в Стокгольме Протопопов еще не проявлял [192] Далее зачеркнуто: ярких симптомов болезни (прогрессивного паралича), которая несколько месяцев спустя, на посту министра вн[утренних] дел, сказалась с очевидностью. Но уже и тогда, в эпизоде с Варбургом, ненормальность этого парламентария и будущего хозяина внутренней жизни великой страны была несомненной.