Владимир Петрухин - Русь в IX–X веках. От призвания варягов до выбора веры

В обоих сводах убийство Аскольда и Дира мотивируется тем, что они, «нѢста князя, ни рода княжа». Но если в «Повести временных лет» эта мотивировка обоснована их принадлежностью к дружине Рюрика, законно призванного князя, то в Новгородской летописи аргументация Игоря остается неясной, так как неясным в этой летописи было и происхождение киевских правителей. Между тем для «Повести временных лет» (в лаврентьевской редакции) это был один из главных вопросов: «кто в КиевѢ нача первое княжити».

Показательно, что летописец не конструирует фигуру первого князя, вроде Пршемысла или Пяста, а занимается историческими изысканиями. Он не называет князем Кия — говорит лишь, что тот княжил «в роде своем», в отличие от призванных князей «от рода варяжска» (ср. главу II.2). Это новое государственное, а не родоплеменное значение термина князь — и, соответственно, новое понятие княжеского рода — оказывается принципиально важным для летописца и отражаемой им древнерусской государственной традиции. Русский княжеский род с Олегом и Игорем возглавляет иерархию, включающую бояр и дружину, которой подчиняются «по ряду» племенные структуры.

Аргументом в пользу искусственности предания о первых киевских князьях в целом, соединения Аскольда и Дира как соправителей считалось известие тех же летописей о том, что они были похоронены в разных местах. Но сведения о могилах исторических персонажей вообще отличаются некоторой противоречивостью: могила того же Олега упоминается то в Киеве (ПВЛ), то в Ладоге (НПЛ), а по предположению А. А. Шахматова, даже за морем. Однако Олегова могила хорошо известна в Киеве позднейшей киевской летописи XII в. на Щекавице у «Жидовских ворот» (ср.: Ловмяньский 1985. С. 135–136; Приселков 1996. С. 78). Так или иначе, наиболее последовательно биография Олега прослежена в версии ПВЛ.

Далее в «Повести временных лет» сказано: «И сѢде Олегъ, княжа въ КиевѢ, и рече Олегъ: «Се буди мати градомъ русьскимъ». И бѢша у него варязи и словѢни и прочи прозвашася русью» (ПВЛ. С. 14). Русь принесла свое имя на землю, называвшуюся «польской» в соответствии с племенной традицией. Летописец специально указывает на то, что это название распространяется на всю дружину Олега, включавшую уже не только варягов, но и словен (и прочих).

После этого говорится о том, что Олег стал строить города (традиционное занятие князей в понимании летописца) и «устави дани словѢномъ, кривичемъ и мери, и устави варягомъ дань даяти от Новагорода… мира дѢля» (ПВЛ. С. 14). Таким образом, Олег подтверждает своим уставом договор (ряд) с северными племенами. Но сам князь обосновывается на юге, в Киеве, и его усилия направлены на покорение южных племен. Первым делом он подчиняет независимых древлян в правобережье Днепра, а затем обращается против левобережья, входящего в сферу влияния Хазарского каганата. Олег возлагает «легкую дань» на северян, заповедав им не давать дани хазарам: «Азъ имъ противенъ, а вамъ не чему» (ПВЛ. С. 14).

Два обстоятельства существенны в этом кратком летописном тексте: во-первых, Олег вступает в переговоры о дани со славянскими племенами — заключает с племенами Среднего Поднепровья такой же ряд, как и с племенами севера; во-вторых, здесь впервые говорится о конфликте руси и хазар. Олег присваивает северянскую и радимичскую дань: таким образом русский князь овладевает хазарской податной территорией в Среднем Поднепровье, которая и получает в летописи название «Русская земля» (в узком смысле) — становится княжеским доменом, «части» которого требуют себе все русские князья, претендующие на старшинство в роде со второй половины XI в. Этих сведений о присвоении хазарской дани нет в Новгородской первой летописи, где самостоятельным деянием Олега изображен лишь поход на греков (под 922 г.), и это обстоятельство свидетельствует о том, что составитель «Повести временных лет» руководствовался не только домыслами при описании деяний Олега.

О реакции хазар летопись молчит. Это, видимо, связано с источниками русской летописи: она опиралась, прежде всего, на русские предания и византийский хронограф. Кроме того, как показал А. П. Новосельцев (1990. С. 210–211), Хазария в эти годы была занята борьбой с более близким противником — печенегами (чем, видимо, воспользовался Олег). Удача сопутствовала Олегу и благодаря тому, что венгры с присоединившимся к ним хазарским объединением каваров ушли в 882 г. в поход на Запад (до Вены), освободив подступы к Киеву. Однако данные нумизматики указывают на то, что реакция со стороны хазар все же не заставила себя ждать.