Аркадий Гордин - Пушкин в Михайловском

Кончив занятия, переходили в зал. Несколько партий на бильярде, затем обед и время от времени поездки в Тригорское, к «царицам гор». Так окрестил Дельвиг Прасковью Александровну и барышень, с которыми тотчас подружился.

«Наши барышни все в него влюбились — а он равнодушен, как колода, любит лежать на постели, восхищаясь Чигиринским Старостою»,— писал Пушкин брату.

«Смерть Чигиринского старосты» — отрывок из поэмы Рылеева «Наливайко» — был напечатан в альманахе А. Бестужева и К. Рылеева «Полярная звезда» на 1825 год.

Там же прочёл Дельвиг и стихотворение дяди Пушкина Василия Львовича — «К ней», в котором тот оплакивал кончину своей сестры Анны Львовны. Стихотворение было до приторности чувствительным. А ничего «чувствительного», слащавого Дельвиг не выносил. В своё время в Лицее он написал пародию на сентиментальное и выспренное стихотворение их лицейского профессора Кошанского — «На смерть графини Ожаровской». Пародия Дельвига называлась «На смерть кучера Агафона», была уморительно-смешной и убийственно меткой. Среди лицеистов Дельвиг славился своим остроумием, умением сочинять шутливые стихи и пародии. Очевидно, он подбил Пушкина высмеять стихи его дяди. Так родилось коллективное «Элегия на смерть Анны Львовны».

Стихи получили известность — в Петербурге от Дельвига, в Москве от Вяземского, которому Пушкин сообщил их с пометой: «Я да Дельвиг».

Родные возмущались. Друзья, в том числе и Прасковья Александровна, отчитывали Пушкина. Поэт оправдывался и просил Вяземского успокоить разгневанного Василия Львовича: «Ради бога докажи Василию Львовичу, что Элегия на смерть Анны Львовны не моё произведение, а какого-нибудь другого беззаконника. Он восклицает „а она его сестре 15 000 оставила!“ Дело в том, что конечно Дельвиг более виноват, нежели я».

Пушкин ничего не имел против тётушки Анны Львовны. Напротив. Помнил её доброе к себе отношение. Анна Львовна, когда его отправляли в Петербург для поступления в Лицей, вместе с двоюродной бабушкой Чичериной подарила ему «на орехи» сто рублей, которые, кстати сказать, чувствительный Василий Львович тут же взял у племянника взаймы, да так и не отдал.

Когда до Михайловского дошло известие о смерти Анны Львовны, Пушкин в 20-х числах ноября 1824 года писал брату: «А вот важное: тётка умерла! Еду завтра в Святые Горы и велю отпеть молебен…» Несколько позже сестре: «Няня исполнила твою комиссию, ездила в Святые Горы и отправила панихиду или что было нужно».

Сатирические стрелы «Элегии» были направлены не в тётушку, а в дядюшку, в слезливые стихи, которыми он «обмочил» её гроб. Без Дельвига, конечно, «Элегия» не появилась бы на свет.

Дельвиг, как никто другой, умел создавать вокруг себя какую-то особую атмосферу, заражать своим остроумием, шутливостью. И Пушкину так приятно было хоть ненадолго почувствовать себя снова юным, смеяться и шутить от полноты души.

Приезды друзей лишь ненадолго оживляли однообразие установившегося с конца 1824 года распорядка жизни Пушкина. Однообразие, подчас мучительно тягостное, но не мешавшее, а быть может, даже способствовавшее не прекращавшейся ни на миг его сложной и многообразной творческой работе.

Современники с удивлением и сочувствием описывали скромную до убогости обстановку деревенского жилища поэта. Но ему нужен был именно такой предельно скромный «обыкновенный кабинет». Как утверждал Анненков, «Пушкин был очень прост во всём, что касалось собственно до внешней обстановки… Иметь простую комнату для литературных занятий было у него даже потребностью таланта и условием производительности. Он не любил картин в своём кабинете, и голая серенькая комната давала ему более вдохновения, чем роскошный кабинет с эстампами, статуями и богатой мебелью, которые обыкновенно развлекали его» [130] Анненков П. В. А. С. Пушкин. Материалы для его биографии, с. 111. . В Михайловском он нашёл именно такую «серенькую комнату».