Вадим Прокофьев - Среди свидетелей прошлого

Так, в 1901 году в письме к Ногину в Лондон Ленин пишет из Мюнхена: «Мне сообщили фамилию того петербуржца, который делал (в провинции и довольно глухой) предложение издать перевод Каутского. Боюсь доверить фамилию почте — впрочем, передам Вам ее таким образом. Напишите имя, отчество (на русский лад) и фамилию Алексея и обозначьте все 23 буквы цифрами по их порядку. Тогда фамилия этого петербуржца составится из букв 6, 22, 11, 22 (вместо нее читайте следующую по азбуке букву) 5, 10 и 13».

Ногин знал, что под кличкой «Алексей» скрывается Мартов. Но Мартов — это тоже только псевдоним Юлия Осиповича Цедербаума.

Дешифровка очень простая:

ЮЛИЙ ОСИПОВИЧЪ

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13

ЦЕДЕРБАУМЪ

14 15 16 17 18 19 20 21 22 23

6-я буква — С

22-я — М

11-я — И

22-я — М, а следующая по азбуке — Н

5-я — О

10-я — В

13-я — Ъ

«Смирновъ». Букву «Р» Ленин, видимо, забыл написать. Но догадаться было уже не трудно.

В. М. Смирнов, социал-демократ, член петербургской группы «Рабочее знамя», в июле 1900 года был после ареста выслан в г. Бирск Уфимской губернии.

Но были у Ленина и более сложные зашифровки. Ключ к ним знали те, кто получал письма Ильича из тюрьмы в конце 90-х годов прошлого столетия. Теперь их нет в живых, а письма сохранились, и нам так важно их прочесть.

…Подлинник хранится в Центральном партийном архиве в Москве. Фотокопия лежит на рабочем столе в комнате доктора исторических наук Эсфири Абрамовны Корольчук в Ленинграде, на Васильевском острове. Вероятно, фотокопия пролежит еще недолго в этой комнате и тоже перейдет в архив, в личный архив Эсфири Абрамовны. Это произойдет тогда, когда последние строки шифрованных ленинских писем будут разгаданы до конца. А может быть, они уже и разгаданы, может быть, скоро мы прочтем в газете о завершении блестящей работы исследователя, как прочли в июле 1963 года в «Московской правде» о первых успехах дешифровки.

Эсфирь Абрамовна Корольчук хорошо известна всем, кто занимался историей рабочего движения в России в XIX веке. Ее работы о «Северном союзе русских рабочих» стали настольной книгой целого отряда историков.

Но Э. А. Корольчук, наверное, впервые взялась за дело дешифровки. И это очень характерно. Историк должен знать и приемы шифровки документов, уметь отыскивать утерянные ключи к их прочтению. Ленинские письма из тюрьмы. Они написаны на обороте географической карты из военно-статистического сборника 1871 года. Ленинские письма к оставшимся на свободе членам «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» уже более шестидесяти лет хранят молчание. 30 лет эта карта размером в небольшой тетрадный лист хранится в партархиве. 30 лет время от времени кто-либо просит ее и вновь возвращает на место. Остаются неразгаданными стертые временем, едва заметные карандашные строчки.

Э. А. Корольчук сначала прочла их так, как они написаны, разобрала буквы, цифры по тем еле заметным следам, которые карандаш оставил на бумаге. Пока разбирала — выучила наизусть. В любой момент, днем ли, ночью, она могла мысленно воспроизвести всю страничку. Ей не нужно было все время иметь под рукой фотокопию. И днем и ночью, дома и вне его она искала ключ к разгадке. Она изучила множество известных шифров. Нет, ни один из них не подходил к ленинскому. Это и понятно, Ленин сам мог изобрести любой замысловатейший шифр, и как бы ни старались дешифровщики охранки, ленинский был не для них.

В поисках ключа Корольчук делала маленькие открытия. Она убедилась, что не все слова написаны шифром, что многие попросту являются сокращениями, но тоже не простыми, а часто одно слово вмещает три, четыре сокращенных, составляющих вместе целую фразу.

Ленин мог выпустить из слов все гласные или согласные буквы, мог в одном слове сокращенно написать фразу, причем каждое сокращение писалось на трех или четырех языках.

Но разгадка пришла, пришла внезапно. Хотя это только так кажется — внезапно, вдруг. Ведь Корольчук искала ключ, искала напряженно, искала так долго, что все ее помыслы сосредоточились на этом.

Ключ заключался в сочетании двух цифр, рассеянных по тексту письма: 3–7, 3–7. Ну, конечно же, Владимир Ильич шифровал буквы по принципу — вместо нужной буквы ставится иная, отстоящая от нее по алфавиту к началу его или к концу на 3 или 7 букв. Вместо «Л» — «О» или вместо того же «Л» — «Г».

Попробовала прочесть — получается!

Так были прочитаны некоторые зашифрованные слова. Но другие не поддавались дешифровке с помощью этого ключа. Ужели Ленин в одном письме применил два или несколько шифров? Не может быть. И все же применил. Но очень своеобразно, очень остроумно — по-ленински. Он некоторые слова сокращал так, что на первый взгляд именно они и казались зашифрованными, а зашифрованные звучали как сокращения: «вор-ы», «лабриз» и т. д. Это не шифровка: «вор-ы» — просто «вопросы», «лабриз» — 4 (для) листка большое распространение и значение.