Дмитрий Павлов - Стойкость

В критические дни ноября 1941 г. Лагунов часто выезжал на Ладогу, проверял готовность автоколонн к переходу на восточный берег. На беду лед не наращивался, озеро штормило. Утром 18 ноября подул желанный северный ветер, к концу дня температура воздуха понизилась до минус 12 градусов. На другой день Лагунов, хотя и располагал информацией разведывательной группы о состоянии льда на озере, решил сам проехать по трассе и проверить, все ли так, как изложено в донесении. Он сел в машину и пустился в путь. Лед на протяжении 30 км был неровный, местами встречались полыньи и трещины, поездка была рискованная. Но зная, как необходима дорога защитникам города, он упорно продвигался вперед, помечая в блокноте, где можно объехать опасные места. И вот он на восточном берегу. Отдав нужные распоряжений о подготовке продовольственных грузов для перевозки через озеро, Лагунов возвратился в Ленинград. Радостный докладывал он Военному совету, что движение по льду можно открыть. Но сначала для проверки его надежности следует пустить конные обозы, а затем машины. Так и было сделано. И все же, несмотря на принятые меры предосторожности, с 23 ноября по 1 декабря затонуло и застряло в промоинах 40 грузовиков.

Лагунов личным примером поднимал дух товарищей по работе. Его уважали за трудолюбие, за заботу о войсках, за скромность и подчиненные и начальство. Жданов говорил: «Феофан Николаевич Лагунов правдив, честен, исполнителен, с таким начальником тыла можно работать».

Лагунов входил в основное ядро руководства обороной города, тянул тяжелый воз, но старался ничем не выделяться. Может быть, по этой причине его деятельность почти не нашла отражения в нашей литературе. Умер Феофан Николаевич в 1965 г., на шестьдесят девятом году жизни, в Ленинграде.

Богата летопись героической борьбы осажденных, число ее участников велико, и обо всех рассказать невозможно. Одно можно сказать, что их, как и весь народ, объединяла партия. Она была главной и руководящей силой, закаляла людей в борьбе, учила науке преодолевать невероятные трудности, помогала слабым освобождаться от страха, порожденного опасностями. Не было ни дров, ни угля, ни газа, ни торфа, а зима стояла лютая, температура воздуха доходила до минус 40 градусов. Голод, орудийный обстрел и днем и ночью. Взрывы от авиабомб, пожары, опустошения. Все перенесли. Говоря о бедствиях и страданиях людей, я не хочу тревожить раны, а хочу лишь напомнить еще раз, что есть такая сила, которая способна преодолеть любые испытания, — это любовь к Родине. Патриотизм — это глубокое чувство. Наш рабочий класс прошел историческую школу воспитания и революционной закалки. Защита Советского Отечества стала долгом гражданским, национальным и социальным.

Ленинград всегда был и останется неисчерпаемым источником вдохновения для художников, поэтов, писателей, зодчих. Этот город славен шедеврами мировой культуры, он — символ Великого Октября. В летописи города к революционной и трудовой славе Ленинграда прибавилась еще одна легендарная страница — героическая оборона Ленинграда. Отрадно видеть и слышать, как бережно хранят ленинградцы память о защитниках города. Помнят их имена, пишут и говорят об их стойкости. Воздвигнуты памятники, открыты музеи, в которых отображено тяжелое, но героическое прошлое.

На Пискаревском кладбище сооружен монумент в память погибших во время блокады. Здесь захоронено 470 тыс. ленинградцев, умерших от голода, бомбежек и артобстрелов. Посреди площади горит Вечный огонь. И каждый человек, вступая на порог святилища, проходя мимо могил, склоняет голову в знак глубокого уважения и признательности тем, кто отдал свою жизнь в борьбе за свободу и независимость нашего Отечества.

Подвиг ленинградцев никогда не померкнет, он зовет и будет звать новые и новые поколения умножать славу нашей страны, ее материальные и духовные богатства, ее боевые и революционные традиции.

Шли дни, полные забот и надежд. Обещания, которые были даны И. В. Сталиным во время его декабрьской встречи с А. А. Ждановым, выполнялись точно. Город с каждым днем набирал силы. 17 января 1942 г. я получил указание срочно быть в Москве. Не зная причины вызова, захватив на всякий случай данные о наличии продовольствия в городе, а также расчеты о предполагаемом завозе грузов по ледовой трассе, на следующий день рано утром я вылетел в Москву.

В Москве из аэропорта я сразу поехал в Кремль. Обстановка здесь отличалась от той, которая была в октябре 1941 г. В помещениях тепло, сотрудники на вопросы отвечали охотно. Меня принял А. И. Микоян. После краткого доклада о наличии продовольствия в Ленинграде и принимаемых мерах по завозу грузов через Ладожское озеро я спросил о причине моего вызова.