Дмитрий Павлов - Стойкость

В Ленинграде ко всем бедам прибавилась еще одна — с первых дней ноября наступили холода. Земля покрылась толстым слоем снега, на улицах и площадях образовались сугробы. Морозный ветер гнал снежную пыль в выбитые окна квартир, больниц, магазинов. Зима установилась ранняя, снежная и морозная. Движение городского транспорта с каждым днем уменьшалось, топливо подходило к концу, жизнь предприятий замирала. Рабочим и служащим приходилось идти до места работы пешком несколько километров, пробираясь по глубокому снегу. По окончании трудового дня они едва могли добраться до своего дома.

Недостаток пищи, холода и постоянное нервное напряжение изнуряли осажденных. Шутки, смех исчезли, лица стали озабоченными, суровыми. Люди ослабели, передвигались медленно, часто останавливались. Краснощекого человека можно было встретить лишь как диковину, и на него смотрели с удивлением, — откуда он взялся? Если совсем недавно свист и разрывы снарядов тревожили нервы, заставляли людей настораживаться, то в ноябре на эти грозные звуки мало кто обращал внимание.

Верно и образно описал А. Б. Чаковский в «Блокаде» настроения осажденных: «Осенью, когда Звягинцев еще находился в Ленинграде, слово «блокада» было прочно связано со словом «обстрелы». Теперь, хотя обстрелы продолжались с не меньшей силой, слово «блокада» слилось воедино с другим коротким словом — «голод» [18]. Чувство голода подавляло все другие чувства людей.

Наступил канун 24-й годовщины Октябрьской революции. Сколько радостной суеты обычно бывало в этот вечер! Улицы, дома залиты светом огней, витрины магазинов ласкают взор своим убранством, обилием товаров. Яблоки, ветчина, пирожные и множество других яств манят покупателей. Всюду оживленная торговля. Каждая семья готовится встретить праздничные дни. Шумно радуются дети, возбужденные общим оживлением, предстоящими подарками.

В том же памятном году ленинградцы лишены были радостей: холод, ощущение голода не оставляли их ни на минуту. Пустые полки в магазинах, витрины, заложенные мешками с песком, вызывали у людей тоску.

И все же у них теплилась надежда: авось, к празднику что-то дадут. Думали об этом и те, кто отвечал за снабжение населения, но ничего сделать не могли. Сегодня порадовать людей, а завтра уменьшить даже тот скудный паек, который они получали, было бы жестоко. Ограничились тем, что решили выдать дополнительно детям по 200 г сметаны и по 100 г картофельной муки, а взрослым — по пять соленых помидоров. Вот и весь подарок для встречи праздника. Было и больно, и обидно, но так диктовал ход неблагоприятно складывающихся событий.

Моторизованные части неприятеля 8 ноября овладели городом Тихвином, расположенным в 80 км восточнее Волхова.

Немецкие газеты, радио, официальные сообщения стали усердно раздувать эту победу. «Теперь Ленинград вынужден будет сдаться без пролития крови немецких солдат», — сообщала германская пресса.

Берлинское радио 9 ноября через каждые 30 минут передавало как особо важное сообщение верховного главнокомандования о захвате немецкими войсками Тихвина. Перед началом радиопередач духовой оркестр исполнял торжественный марш. Взбудораженное общественное мнение в Германии и во многих других странах мира ждало сенсационного события — падения со дня на день твердыни большевиков — Ленинграда.

Потеря Тихвина принесла много бед обороняющимся и прежде всего отразилась на обеспечении войск и населения продовольствием, горючим, боеприпасами. Еще не было опубликовано сообщение о захвате врагом этого небольшого города, а слух, словно гонимый ветром, передавался от одного к другому, вызывал волнение и озабоченность. Для беспокойства были глубокие основания. Жизненная артерия, связывающая Ленинград с внешним миром, оказалась перехваченной немцами еще раз, что создавало потенциальную угрозу удушения осажденных. Хлеба в Ленинграде оставалось совсем мало, а поезда с провиантом из глубины России после потери Тихвина стали прибывать на небольшие станции Северной железной дороги Подборовье и Заборье, расположенные в 100–120 км восточнее Тихвина, а от Осиновца — на 320 км. Проложенная от этих станций к Ладожскому озеру дорога проходила по пересеченной местности, на большом протяжении она была настолько узка, что встречные машины не могли разъехаться. Мы понимали, что новая дорога не сможет по своей пропускной способности обеспечить город продовольствием даже по самым голодным нормам. Но она была необходима потому, что связывала Ленинград с Большой землей.