Натан Эйдельман - Пушкин - Из биографии и творчества. 1826-1837

Герцен позже не раз замечал, что пушки, расстрелявшие декабристов, одновременно били и в Петра Великого, вокруг памятника которому выстроились восставшие.

В самом деле, никто не думал объяснять восстание 14 декабря «дикостью», «невежеством», — что веком раньше относили к сопротивлению стрельцов, сторонников царевича Алексея и других противников власти. Нет, восстали просвещённые и даже просвещённейшие люди, и неслучайно Карамзин перед смертью опасался, что теперь на волне подавления мятежников усилится «аракчеевское невежество».

Правительство хорошо понимало, что без просвещения ему никак нельзя — иначе не будет пушек, кораблей, дорог и других вещественных признаков силы; даже самые реакционные деятели режима были формально людьми просвещёнными, во всяком случае, получившими «приличествующее воспитание». В то же время в стране с населением 50 миллионов человек к весне 1826 года во всех школах, училищах, гимназиях, университетах, академиях числилось всего 69 677 учащихся [201] ЦГИА, ф. 1409, оп. 2, № 4600. Всеподданнейшая записка министра народного просвещения о состоянии учебных заведений. 3 апреля 1826 г. . Число же грамотных вряд ли превышало три-четыре процента населения [202] Степень грамотности русского населения в 1860-х гг. составляла примерно 6 процентов (см.: Рашин А. Г. Население России за 100 лет. М., Госстатиздат, 1956, с. 289). Допустив (разумеется, условно), что грамотность растёт примерно в той же пропорции, как и прирост учащихся, заметим, что в 1860-х гг. один учащийся приходился на 116 человек, а в 1834 г. — один на 210 человек (ср.: Рождественский С. В. Исторический обзор…, с. 225; Лавлей Э. Народное образование. СПб., 1873, с. 373). .

Итак, без просвещения нельзя — но и с просвещением нельзя; каким образом сохранить все положительные, необходимые стороны просвещения, но избежать его постоянных спутников — вольности, либерализма, революции — вот коллизия, о которой постоянно размышляли Николай I и его люди. «Свод показаний членов тайных обществ о внутреннем состоянии государства», переданный для секретного рассмотрения высшим должностным лицам империи, неслучайно начинается с раздела «Воспитание». До и после пушкинской записки царь постоянно поощрял к высказываниям на ту же тему многих лиц, и в конце концов располагал целым сводом разных «мнений». Большинство их авторов, кроме суждений по частным вопросам, высказывало и общие соображения, обычно хорошо представляя, чего от них ждут. Генерал Витт советовал царю пресечь домашнее образование и «благовоспитанную полуучёность» [203] Подробнее: Пушкин и декабристы, с. 389—390. .

Ещё 9 апреля 1826 года царь прочёл и выставил два восклицательных знака и нотабене против одного места в большой записке графа Лаваля (от 10 марта 1826 г.): речь шла о некоторых основах, коренных принципах российского просвещения, поощрявших юношество к неповиновению, что (по мнению Лаваля) «уничтожает плоды этого просвещения, делает невыносимым иго любого авторитета, ведёт к оппозиции любому социальному порядку» [204] ЦГИА , ф. 1409, оп. 2, №4689, л. 13 об. — 14, перев. с фр. .

Булгарин в записке «Нечто о царскосельском лицее…» настаивал: «В просвещении — пренебрежено главнейшее: воспитание и направление умов к полезной цели посредством литературы <���…> Государь наш начал пещись о воспитании. Дай бог, чтобы ему удалось выбрать на безлюдьи хороших начальников учебных заведений. Но у нас нет вовсе Педагогов, и один только счастливый случай может указать полезных людей, которые бы с искусством исполняли благие виды государя. Ныне наступил век убеждения, и чтобы заставить юношу думать, как должно, надобно действовать на него нравственно».

В то же время автор записки предлагал действовать «на убеждение убеждением», «исправимых — ласкать, поддерживать, убеждать и привязывать к настоящему образу правления» [205] Модзалевский Б. Л. Пушкин под тайным надзором, с. 22, 25, 27. .

Любопытна записка от 20 апреля 1826 года харьковского попечителя А. А. Перовского, известного писателя, выступавшего под псевдонимом Погорельский.

«По мнению моему,— писал автор,— цель учебных заведений в России относительно просвещения народного главнейше должна состоять в распространении познаний, на положительных и точных науках основанных. Мы имеем нужду в медиках, химиках, технологах,— но весьма сомнительно, чтобы появление в отечестве нашем русских кантов и фихте принесло какую-либо оному пользу <���…> Я не говорю, что надлежит запретить преподавание наук отвлечённых и уничтожить кафедры оных, при университетах учреждённые; но полагаю, что необходимо нужно бы было заключить преподавание сие в пределы самим правительством назначенные, и резкими чертами отделённые от всякого самовольного лжемудрствования» [206] PC, 1901, № 5, с. 364. .