Вагиф Алиовсатович - От Ельцина к…? Книга вторая. Пьянящий дурман власти

В краткосрочной перспективе речь могла идти несколько о другом, а именно: о непосредственном влиянии В. Черномырдина на расстановку политических сил в стране и во властных структурах. Наблюдатели отмечали, что неординарность его действий поставила перед президентской командой ряд трудноразрешимых проблем.

Прежде всего констатировалось, что бывшему премьеру удалось сыграть «на опережение», перехватив инициативу в наиболее болезненном для Б. Ельцина вопросе — о возможности его выдвижения на третий срок. В результате этого президент оказался в ситуации «цугцванга» — когда каждый ход ведет к ухудшению позиции. В самом деле, опровергать В. Черномырдина, утверждая, что это его личная инициатива — значило публично признавать, что премьеру фактически указали на дверь. Не реагировать, делать вид, будто ничего не произошло — все равно что сдавать позиции. А вступить в конфронтацию — просто совершить электоральный фальстарт, публично «засветив» собственные амбиции.

Решение, принятое Б. Ельциным в ситуации, когда особого выбора у него не было, можно считать оптимальным. Объявив о том, что «выпадает из выборов», Б. Ельцин фактически подтвердил прежнюю позицию: «не выдвигаюсь, потому что это противоречит Конституции». То есть, если Конституционный суд это противоречие снимет, вопрос как бы автоматически вновь открывается. Кроме того, В. Черномырдину был нанесен ответный удар: ему напомнили первопричину вопроса — решение главы государства об отставке правительства. Тем самым было подчеркнуто, что появившиеся у него президентские амбиции — результат не его, а президентского выбора, который дал экс-премьеру очередное поручение и ждет от него соответствующего отчета. Тем не менее сути дела это не изменило: первый раунд президентской командой оказался проигран.

То же самое, хотя и менее явно, произошло и во втором раунде. Речь идет о жестком и — что немаловажно — удачно мотивированном несогласии В. Черномырдина с возможным роспуском Государственной думы. С продолжением ее работы бывший премьер связал перспективу принятия в 1998 году Налогового, Бюджетного и Земельного кодексов, а также пакета социальных законов. Имелись все основания полагать, что позиция В. Черномырдина существенно повлияла на изменение тональности президентской стороны и начало прямого диалога с парламентариями.

В этой ситуации нельзя было полностью исключить и возможного повторного сближения Б. Ельцина и В. Черномырдина: некоторые достаточно информированные наблюдатели и эксперты, например, бывший пресс-секретарь президента В. Костиков, указывали, что кандидатура экс-премьера теоретически могла быть внесена в Государственную думу в третий раз, после двух отклонений С. Кириенко; нашлись бы и соответствующие объяснения этой комбинации-рокировки, например, невозможность удаления из кабинета иным способом А. Чубайса и А. Куликова, отставка которых неизбежно послужила бы поводом для атаки на власть со стороны различных финансово-политических группировок. Высказывались предложения «осадить» Думу, не допустив вынесения прежнему правительству депутатского недоверия, а также оптимизировать структуру, состав правительства и его аппарат в рамках предложенной концепции административной реформы и т. д.

Однако развитие ситуации по данному сценарию многим экспертам представлялось в целом маловероятным, так как это фактически означало бы не только косвенное признание Б. Ельциным своего поражения, но и существенно осложнило бы ему участие в выборах 2000 года. Тем самым из наиболее активного субъекта российской политики он фактически превратился бы в «хромую утку» — так в США называют уходящего президента, чья власть ограничивалась датой инаугурации преемника. Эти и другие обстоятельства позволяли убедиться в том, что избранная президентской стороной тактика «зачистки» предвыборного пространства на данном этапе успехом не увенчалась: в лице В. Черномырдина президент столкнулся с опытным и искушенным в кремлевских интригах, а потому крайне осторожным и не склонным к авантюрам политиком, опирающимся на поддержку ТЭКа и других могущественных финансово-политических структур. Причем показательно, что еще на дальних подступах к избирательной кампании экс-премьер фактически определил ключевое направление выстраивания своего имиджа: образу «ниспровергателя и разрушителя» в лице действовавшего президента как бы противопоставлялось стабилизирующее, «созидательное» начало. Кстати, германисты отметили прецедент, вспомнив одну из кампаний по выборам в бундестаг ФРГ в середине 80-х годов, которую Г. Коль вел под слога-ном: «Этот канцлер внушает доверие!»