Ахмед Искендеров - Тоётоми Хидэёси

Только объективный анализ деятельности Тоётоми Хидэёси во всей совокупности как прогрессивных, так и реакционных ее сторон позволит воссоздать правдивый образ этой незаурядной исторической личности, воспроизвести живую картину той далекой эпохи.

Анализируя деятельность Тоётоми Хидэёси, определяя его реальный вклад в общественное развитие Японии, важно выявить объективную тенденцию, которую он выражал, идя навстречу требованиям своей эпохи. Это главное состояло в следующем: многое из того, что ему удалось осуществить, как и он сам, несло на себе печать переломного времени, когда перед японским обществом открывалась перспектива вступления на путь более ускоренного и более прогрессивного развития. И деятельность Хидэёси создавала для этого благоприятные возможности и подготавливала необходимые материальные предпосылки, которые, однако, пришедший к власти после Хидэёси феодальный дом Токугава не использовал в полной мере; своей политикой, в том числе изоляцией страны от внешнего мира, он сдерживал начавшийся при Хидэёси общественный прогресс страны.

Началась новая страница японской истории, так непохожая и в чем-то даже противоположная той эпохе и тому времени, которые связаны с деятельностью Тоётоми Хидэёси.

Четыре столетия отделяют современного читателя от рассказанных в этой книге исторических событий, в центре которых стояла одна из самых ярких и самобытных личностей в японской истории. О Тоётоми Хидэёси и его времени написаны целые библиотеки литературы, которую практически невозможно обозреть. И этот книжный поток непрерывно растет: из-под пера историков, писателей и публицистов выходят все новые произведения, посвященные великому полководцу и выдающемуся государственному деятелю.

Казалось бы, что может еще одно жизнеописание добавить нового к многочисленным томам, написанным на протяжении почти четырех веков о человеке с необыкновенной судьбой. Оказывается, можно, и притом весьма существенное, позволяющее на основе фактов расширить наши представления о самой исторической личности, а иногда и по-новому взглянуть на события той далекой эпохи, подвергнуть сомнению некоторые, прочно как будто утвердившиеся оценки и выводы или, наоборот, убедиться в их достоверности и надежности. К тому же время властно диктует свои требования, руководствуясь которыми исследователь или художник слова ищет свои пути и подходы, заставляющие всякий раз переосмысливать многие факты и события прошлого, заново соотносить такие понятия, как история и современность, вырабатывать определенную систему представлений об эволюции человеческой цивилизации, глубоко раскрывающую смысл и значение всегда актуальных и очень емких слов «отношение к истории».

У современного читателя может вызвать удивление то обстоятельство, что имя Тоётоми Хидэёси, пользующееся огромной популярностью у него на родине, мало кому знакомо за пределами Японии. К сожалению, нередко случается так, что довольно заурядная личность, оказавшись однажды объектом внимания талантливого исследователя или писателя, вдруг обретает широкую известность — не только национальную, но и международную. И, наоборот, даже великая историческая личность, если ее жизнь и деятельность описаны бегло, скучно или невыразительно, не вызывает особого интереса даже соотечественников, не говоря уже о зарубежном читателе.

Однако в том, что Тоётоми Хидэёси как интересная и самобытная историческая личность почти неизвестен мировому читателю, меньше всего повинны японские историки, которые создали о нем немало ярких повествований. И дело тут даже не в языковом барьере, каким является для европейцев да и других народов трудный японский язык, хотя это нельзя полностью сбрасывать со счетов. Причины кроются в другом. Главная из них связана, пожалуй, с тем, что в буржуазной историографии на протяжении длительного времени господствующие позиции занимал и занимает так называемый европоцентризм, консервативно-охранительную сущность которого в поэтической форме выразил известный английский писатель Дж. Р. Киплинг в своей «Балладе о Востоке и Западе»:

Само понятие «Восток», появившееся в Европе, должно было не столько показать своеобразие стран Азии, их немалое отличие от западного мира, сколько противопоставить Запад и Восток, доказать, что они никогда не поймут друг друга, ибо между ними будто бы лежит непреодолимая пропасть. Такой взгляд на мир и историю цивилизации, основанный на ложной концепции приоритета европейского феномена как всеобщего закона движения и развития всего человеческого общества, всегда страдал односторонностью. В наши дни, когда сотни миллионов людей в Азии и Африке из объекта истории превратились в ее активного творца, подобный взгляд на всемирно-исторический процесс и подавно выглядит анахронизмом.