Борис Борисов - Школа жизни

Уложив всех погибших в одно место, мы перед ними поклялись отомстить врагу, не давать бандитам пощады.

Эти жертвы я запомнил на всю жизнь. Особенно часто вспоминал о них в годы Великой Отечественной войны, они напоминали о себе даже во сне в севастопольском подземелье. Они всегда помогали мне различать, кто друг, а кто враг, подсказывали, как вести себя в самых трудных обстоятельствах.

Позднее мы вошли в отряд Маслакова, насколько помнится, работника губчека. Базировались в большом селе Инжавино. Отсюда делали вылазки против банд Антонова, которые к этому времени уже перешли к действиям большими силами.

В одном из боев наш отряд был разбит. Тем, кто остался жив, пришлось поодиночке добираться до своих. Казалось, я уже был в безопасности, как неожиданно натолкнулся на другой отряд бандитов. Поймали они еще двух бойцов нашего отряда — Салтанюка и Дмитрюка. Нас избили, а потом в одном нижнем белье бросили в каменный сарай с цементным полом, покрытым грязной соломой. Наверное, сразу бы расстреляли, но мы выдали себя за мешочников.

Была осень, ночи стояли холодные. В течение четырех суток нам не давали есть, а воду охранники черпали для нас из луж. На пятый день охрана с издевками предупредила, что утром в село прибудет карательный отряд.

— Вот тогда мы узнаем, что вы за мешочники.

Перед моими глазами вставали растерзанные в Иноковке люди. «Такой конец ждет, вероятно, и нас».

Через маленькую щель в двери я видел яблони, с которых еще не были собраны плоды. Драчливые воробьи затевали на ветках свои бесконечные споры. Сквозь деревья проглядывал синий кусок неба. Никак не верилось, что придется погибнуть. Ведь мне тогда было всего семнадцать лет.

В сарай доставляли все новых и новых людей. Было тесно. Пришлось сидеть и лежать по очереди. Наконец, бандиты стали выводить одного за другим местных коммунистов. После страшных издевательств их расстреливали. Об этом нам, не скупясь на подробности, рассказывали охранники. Никаких надежд на спасение, казалось, не было.

На рассвете следующего дня вокруг загремели пулеметные и винтовочные выстрелы. Сначала не могли понять, в чем дело. А потом догадались: идет бой. Нервы были напряжены до предела. Чья возьмет? Но вот выстрелы затихли. У дверей раздался громкий топот. Кто-то сбивает замок. В сарай врываются красноармейцы, и мы оказываемся в объятиях своих.

— Быстрее! Быстрее! — крикнул один из бойцов. — Задерживаться нельзя. Вот-вот нагрянет их новый отряд…

Больных, измученных, нас доставили в село Калугино, возле которого расположился отряд курсантов Саратовского артиллерийского училища. Это ему были мы обязаны своим спасением.

Врачи, обследовав состояние моего здоровья, освободили меня от службы в отряде, и вскоре, снявшись с учета в комсомольской организации и распрощавшись с заводом, с товарищами, я отправился к родителям, на фабрику «Красные ткачи».

Заканчивалась гражданская война. Надо было восстанавливать народное хозяйство. И мы, комсомольцы, принимали активное участие в субботниках и воскресниках: заготавливали для фабрики топливо, разгружали вагоны на станции Козьмодемьянск, собирали металлолом…

Я опять стал работать конторщиком. Все это время не терял надежды, что буду военным. Когда немного поправился, написал в военкомат заявление с просьбой послать меня на курсы красных командиров. Меня направили в Москву, но по состоянию здоровья на курсы не приняли.

В Ярославле я показался одному из известных тогда в городе врачей. Высокий, худой, бледный, стоял я перед ним. Внимательно выслушав и осмотрев меня, он сказал:

— Неважны ваши дела, молодой человек. Надо по-серьезному браться за восстановление здоровья.

Я хотел быть здоровым, хотел работать, быть полезным Родине, и дал себе слово, что всего этого добьюсь.

Как-то в фабричной библиотеке я рассказал знакомой библиотекарше о своих переживаниях. Та, выслушав меня, ни слова не говоря, направилась к книжным полкам. Через минуту она вернулась. В руках у нее был небольшой коричневый томик.

— Прочтите эту книгу.

Это был «Овод» Войнич. Придя домой, я, почти не отрываясь, прочел книгу. Трудно передать, какое она произвела на меня впечатление. Вот это человек! В нем я видел сочетание мужества, воли, преданности своим убеждениям. Как мне хотелось в те минуты хоть немного быть похожим на Овода!

Потом я перечитал книгу еще раз. Отдельные места выписал себе в тетрадь. С тех пор Овод стал моим любимым литературным героем. Я старался во всем подражать ему.