Готхард Хейнрици - Заметки о войне на уничтожение [Восточный фронт 1941–1942 гг. в записях генерала Хейнрици]

Письмо матери, [Остероде] 19 марта 1932 г.

BArch. N 265/147. Bl. 76f. Ms.

[…] Возможно, результат выборов и не слишком приятная ситуация для немецких националистов показали вам, какую ошибку они совершили, выставляя собственного кандидата. Они должны были бы выступить сейчас, на выборах в Пруссии, а не на выборах рейхспрезидента. Итог ныне таков, что разумные правые ослаблены и разбиты, социалисты празднуют триумф, в качестве их единственного противника стоят лишь национал–социалисты с их дикой радикальной программой. […]

С октября 1932 г. Хейнрици служил в Берлине, сначала как первый штабной офицер в командовании группы I, с февраля 1933 г. как глава общего отдела военного управления министерства рейхсвера (с 1935 г. военное рейхсминистерство), занимаясь большей частью вопросами набора новобранцев и организации службы комплектования. С мая 1937 г. он возглавил в министерстве вновь созданную группу службы комплектования сухопутных войск. В марте 1933 г. Хейнрици был произведен в полковники, в январе 1936 г. — в генерал–майоры.

Письмо родителям, [Берлин–Шляхтензее [256] ] 4 февраля 1933 г.

BArch. N 265/148. Bl. llf. Ms.

[…] То, что сейчас в правительство пришлось привлечь нацистов, было фактически неизбежным [257]. Управлять, не считаясь с ними, способными чуть ли не в союзе с левыми устроить генеральную забастовку, было невозможно. Пока найдена сравнительно мягкая форма их участия в правительстве. Я сомневаюсь, что ее удастся надолго сохранить. Ожидаю, что в ближайшее время национал–социалисты займут еще больше правительственных постов. […]

Наступающая весна не будет легкой. Мне хотелось бы, чтобы у нас в правительстве были люди поспокойнее, как тогда при Папене [258]. А нацисты бы их поддерживали. Но этому не суждено случиться. […]

Письмо родителям, [Берлин] 12 февраля 1933 г.

BArch. N 265/148. Bl. 14f. Ms.

[…] Мы слышали по радио речи Гитлера, Гугенберга [259], Папена и Зельдте [260]. Я хотел бы сказать, что речь Гитлера мне понравилась чуть ли не меньше всех [261]. Восторг в ней казался мне каким–то наигранным. И постоянно повторяемое утверждение, что до сего дня всё лишь портилось, а ничего разумного не делалось, я в таком виде принять не могу. Лучше и решительнее всех говорил Папен, но, возможно, чересчур заумно для простого народа. Наиболее симпатичным и трогательным показалось мне то, что Гитлер и Гугенберг, отбросив личные устремления, хотят держаться вместе, а не снова расходиться в стороны. Если они это осуществят, а после вчерашних обещаний видно, что они по этому поводу настроены решительно, то дела точно пойдут в гору. […]

Письмо родителям, [Берлин] 17 февраля 1933 г.

BArch. N 265/148. BL. 16f. Ms.

[…] Правительство между тем принимает жесткие меры. Чиновничеству они дали прикурить. Запрещение берлинской асфальтовой прессы [262], которая должна всё смешивать с грязью, мне более чем по душе. Мне любопытно, когда левые решат, что настал момент для ответного удара. Это, очевидно, станет ключевым для исхода выборов. Я надеюсь, что соотношение сил хотя бы чуть–чуть изменится в пользу правительства. Абсолютного большинства им, понятно, не достичь [263].

На Дальнем Востоке, кажется, что–то начинает медленно двигаться [264]. Там сейчас творится история. Но и у нас все еще в стадии становления, и надо надеяться, что мы наконец уйдем от этого жидовско–марксистского свинства. И в Женеве наконец найден правильный тон, хотя фиаско Лиги Наций день от дня становится очевиднее. […]

Письмо родителям, [Берлин] 24 февраля 1933 г.

BArch. N 265/148. Bl. 19f. Ms.

[…] В Женеве и в Китае всё теперь основательно перемешалось. Все противоречия выходят наружу. Мы наконец приблизились к моменту, когда подготовка к началу новой эпохи идет открыто. Наступающие годы будут, безусловно, весьма волнительными и приведут в конце концов к войне. […]

Письмо родителям, [Берлин] 4 марта 1933 г.

BArch. N 265/148. Bl. 24f. Ms.

[…] Кто в последние дни видел в Берлине это море черно–бело–красных и нацистских знамен, которое скрывало под своими светящимися полотнами целые кварталы, тот не понимает, как эта перемена могла случиться чуть ли не за ночь. Эта вера в идею, которая позволяет свернуть горы, эта сила духа, которая превозмогает все мелкие каверзы наших прежних политиков и сбивает с ног всех противников. Пусть порой палка слегка и перегибается, главное, что в страну хлынул свежий воздух и прежним действиям тихой сапой положен конец. Я искренне радовался, когда читал, как коммунистические вши вдруг выкарабкались из своих шубеек и попытались уползти за границу. Я убежден, что руль уже никогда не повернется налево, а господин Лёбе [265]весьма ошибается, если надеется еще когда–то попасть в правительство. Слава Богу, наступают иные времена, пусть они и не будут легкими. […]