Мстислав Цявловский - Книга воспоминаний о Пушкине

С совершенным почтением

штурман В. Татаренко.

М. Г., Г. Редактор!

В нескольких № № вашей многоуважаемой газеты сообщалось о местопребывании в Екатеринославе А. С. Пушкина. О его местопребывании и я знаю, а именно Пушкин жил на Мандрыковке, в доме немца или еврея Краконини, который в 41 году был куплен священником Венецким, а в 42—45 г. был приобретён Василием Кулабуховым. Лет 40 тому назад об этом мне говорил один старик, который служил у Василья Кулабухова сторожем, и которого, из уважения к его преклонным летам, называли «Иван Григорьевич». Последний во время пребывания в Екатеринославе А. С. Пушкина (что длилось дн. 18) [59], катал его несколько раз на лодке по Днепру, что он очень любил, а также я слышал об этом и от местного старожила, моего хорошего знакомого, князя Гирея, который с А. С. Пушкиным был знаком и раза два с ним катался по Днепру.

С истинным почтением дворянин А. П. Воеводин.

Среди друзей Пушкина есть один нисколько на других не похожий. Это В. П. Горчаков. Он не блистал каким-либо выдающимся талантом, или особым дарованием. Близость его к Пушкину чисто нравственная, и не даром поэт дал ему прозвище «душа души моей». В. П. Горчаков человек редкой доброты, и от всей его личности веет теплом и любовью. Он подбирает в сани на большой дороге пьяного замерзающего человека и возвращает к жизни, он жалеет слуг из цыган-молдаван, закабалённых у местных бояр, и называет их «полунеграми», и сам никогда не кричит на свою крепостную прислугу. В трудные минуты ссужает Пушкина 2 т. руб. и выручает поэта. Состояние Варфоломея его не прельщает. С нищими делится последней копейкой. По натуре пылкий и восторженный, любящий чтение и беседы, он вращался среди тронутой революционными идеями военной молодёжи Тульчина и Кишинёва и был близок к будущим декабристам. Возможно, что он был на грани, но остался вне заговора, увлекаясь мистической стороной движения, тогда столь сильною. По отзыву современника, Горчаков затрагивал «самые серьёзные предметы человеческого мышления», но «понимал их сердцем» — и вот причина, что чужим людям он порой мог казаться каким-то юродивым. Он любил искусство, музыку, писал стихи, из которых иные напечатаны, другие сохраняются в рукописи; вёл дневник, к сожалению не сохранившийся, но послуживший автору ныне предлагаемых выдержек, напечатанных в «Москвитянине» за 1850 год и вызвавших сочувственный отзыв и обширные извлечения в «Современнике» (т. XX, отд. VI, 82) и сожаление проф. Зеленецкого, что драгоценные выдержки не продолжаются («Москвитянин», 1859 г., кн. 9, с. 2).

Кроме того он написал оборонительную статью о Пушкине в «Моск. Ведом.» за 1858 г. (№ 19, 1 февр.), перепечатываемую нами, против клеветы К. И. Прункула и давал не мало сведений П. И. Бартеневу для его работы о Пушкине на юге России. В его воспоминаниях затронуто много лиц, живо передано настроение эпохи с её отвагой и удалью, особенно в лице мало известного Ф. Ф. Орлова, прототипа в Пушкинском Пеламе, и передан любопытный эпизод в жизни Пушкина по отношению к Идалии Григ. Полетике.

Есть у Горчакова и несколько отдельных заметок о Пушкине, напр., как он бросал с лодки в воду золотые и любовался их падением на прозрачное дно, издеваясь тем над мелочной скупостью отца. Таковы рассказы из кишинёвской жизни, не вошедшие в воспоминания, напр., что Пушкин у М. Ф. Орлова держался непринуждённо, валялся на диванах; о каррикатурах, им рисованных; о крепостном слуге его Никите, подтверждавшем, что скованные разбойники действительно переплыли реку в Екатеринославе; о суеверном хранении им нескольких золотых денег, которых не хотел разменивать; о многих и частых беседах его с И. П. Липранди и пользовании его библиотекой; о землетрясении в Кишинёве; о поединке Пушкина с Зубовым; о присутствии его на празднике открытия манежа М. Ф. Орловым 1 января 1822 г.; об оживлении его на святочных балах 1822—23 г. и вкладе его на подписной бал; о пощёчине, данной Бальшу и пр. (Р. Арх.. 1866, с. 1095, 1103, 1161—63,1165, 1167—69,1179,1211; 1899,11, 340; 1900, 1403).

Пушкин познакомился и сблизился с Горчаковым в Кишинёве, где прожил почти 3 года с 20 сент. 1820 г. по 2 июля 1823 г. Это годы перелома жизни поэта. В. П. Горчакову, братьям Полторацким и В. Т. Кеку посвящено Пушкиным, вслед за проводами, превосходное стихотворение «Друзьям»: «Вчера был день разлуки шумной…» где под буквами «Г-ву» следует разуметь В. П. Горчакова; но в литературном отношении он Аристархом быть не мог и Пушкин только однажды поделился в письме к нему мнением по поводу «Кавказского Пленника», приложив к письму стихи из посвящения (H. Н. Раевскому), не попавшие в печать. (Анненк., Мат. 97). Близость их была не литературная. В Кишинёве они видались почти ежедневно, что свидетельствует И. П. Липранди, называющий В. П. Горчакова и H. С. Алексеева «неразлучными» и «интимными» Пушкина. Серьёзный и скромный Горчаков особенно интересен как человек, в котором кипевший задором молодой Пушкин нашёл иные, родственные струны. Горчаков бесспорно один из тех, которые спасли Пушкина от многого. Кроме того, в H. С. Алексееве и в В. П. Горчакове Пушкин нашёл старую Москву, столь близкую ему по ранним годам детства. Рассказ Горчакова после военной командировки в Скуляны дал некоторые черты для повести Пушкина «Кирджали». Важно для биографии Пушкина, что Горчаков в первые месяцы 1821 года заметил в нём перемену, когда опыт жизни смирял его порывы, что вполне сходится со словами послания Чаадаеву того года: «для сердца новую вкушаю тишину», в тот самый год, когда Пушкин начал писать воспоминания. Важно и свидетельство Горчакова о не раз слышанном нежелании Пушкина, чтобы «рукописная поэма» его, т. е. Гавриилиада, была когда-либо напечатана. В 1822 году в Кишинёве Пушкин делает признание: «Блажен, …кому судьба друзей послала…» и ясно, что Горчаков один из них. По свидетельству Липранди, Пушкин чувствовал себя лучше и был духом веселее в Кишинёве, нежели в Одессе. Вельтман описал себя и Горчакова в своей повести «Два Майора», где вывел «пёстрый дом Варфоломея», местного туза, носившегося в то время с мыслью выдать дочь свою Пульхерьицу за В. П. Горчакова. В январе 1823 г. Горчакову посвящено стихотворение Пушкина «Зима мне рыхлою стеною…» по поводу бала у Варфоломея и возможно, что Горчаков подразумевается в стихотворении Пушкина «Дева», обращённом к Пульх. Ев. Варфоломей в лице «неосторожного друга» в те дни, когда он являлся соперником Пушкина. Есть и ещё связи. В том же Кишинёве Горчаков одно время приютил у себя известного повара Тардифа, воспетого Пушкиным, сказавшим, что «Тардиф достоин дружбы и похвал ханжи, поэта, балагура»; при чём под ханжей не подразумевается ли Горчаков, под поэтом сам Пушкин, под балагуром А. Ф. Вельтман?