Василий Гришаев - За отсутствием состава преступления…

Вряд ли способный режиссёр и актёр Гай-Степной был согласен с такой трактовкой образов революционных матросов, но спорить с худсоветом не решился: на дворе был 1939-й год. Лишь сказал в своё оправдание:

— Очень трудно быть одновременно и актёром, и режиссёром-постановщиком, следить за гримом, игрою почти 40 человек, осветителями, рабочими сцены. К концу второго акта я охрип и выбился из сил.

Напрасный труд! Чекисты обвинили его в том, что он умышленно, с вредительской целью извратил образ Годуна. И нашёлся человек, который их обвинения поддержал. Это сделал коллега Гая-Степного, актёр Шугаев-Шугай Григорий Константинович, кстати, бывший матрос. На допросе он показал:

"Гай-Степной представил Годуна не как большевика, организатора и вдохновителя в борьбе за власть Советов, а как развязного матроса, смазал роль партии в революции".

Чекистов не смутило то, что спектакль десятки раз прошёл в Бийске, Барнауле, Уч-Пристани, Быстром Истоке в присутствии партийно-советского, профсоюзного руководства и везде получил прекрасные отзывы как "политически выдержанный". Коллектив театра выезжал с этим спектаклем в летний лагерь полка, дислоцированного в Бийске. По его окончании выступили командир полка, комиссар, они поблагодарили Гая-Степного и весь коллектив за прекрасный, "мобилизующий" спектакль.

Говорят, утопающий хватается за соломинку. Нечто подобное попытался сделать и Гай-Степной, оказавшись под арестом. Судите его теперь как хотите, но на одном из допросов он заявил, что в 1929–1932 гг. у себя на родине был секретным сотрудником под кличкой "Сергеев". Ещё показал, что его отчим, Бондаренко Сергей Матвеевич, убит белоказаками за то, что скрывал у себя комиссара станицы Кисляковской Лосева. Надеялся, видимо, заслугами отчима и службой в органах облегчить свою участь. Но провести чекистов не удалось. С помощью своих кубанских коллег они нашли комиссара Лосева, и тот показал, что Сергея Бондаренко никто не убивал, он умер от грыжи в 1921 году, и Лосев у него не прятался, а жил открыто до самого ареста и был, между прочим, не комиссаром, а помощником комиссара станицы.

Ещё легче была разоблачена выдумка о сексоте "Сергееве".

3 мая 1940 г. постановлением ОСО при НКВД СССР были приговорены:

К 8 годам ИТЛ:

Гай-Степной Евгений Сергеевич;

Ефимовский Леонид Амвросиевич;

Юшков Александр Александрович.

К 5 годам ИТЛ:

Водовозов Алексей Иванович;

Водовозова-Сулейман Мария Ивановна;

Мошкин Сергей Яковлевич.

В 1950 г., согласно сов. секретной директивы МГБ СССР № 66/241-сс, все отбывшие срок наказания по статье 58-й УК РСФСР, подлежали, без суда и следствия, ссылке в отдалённые районы Сибири.

Этого удалось избежать Гаю-Степному и Водовозовой-Сулейман, но совсем не потому, что им повезло.

В справке о Гае-Степном говорится:

"После отбытия срока проживал в Рубцовске, где скомпрометировал себя в пьяных драках и скрылся в Среднюю Азию… В настоящее время проживает в Семипалатинске. Ввиду кровоизлияния в мозг и невменяемого состояния под директиву МГБ СССР не подпадает".

А вот справка о Водовозовой-Сулейман:

"По отбытии наказания 3 апреля 1944 г. освобождена, но оставлена на работе по вольному найму до окончания войны. Из лагерей выбыла 25 апреля 1947 года. Проживает в дер. Аникино Томского района. По заключению медкомиссии — миокардит, дистрофия, на тяжёлых физических работах использована быть не может. Аресту не подвергать, взяв её под агентурное наблюдение".

Несчастная женщина уже на краю могилы стояла, а органы всё ещё держали её под наблюдением…

После ареста Марии Ивановны её 11-летний сын и четырёхмесячная дочурка были отправлены в детдом НКВД. Что с ними стало, сведений нет.

Так же ничего не известно о судьбе Ефимовского и Водовозова. Вполне возможно, что они, как и Юшков, стали лагерной пылью…

5

Что же на самом деле представлял собою Евгений Сергеевич Гай-Степной как режиссёр и актёр?

Вот как отзывались о нём на допросах у следователя Калентьева коллеги по театру:

Г.К. Шугаев-Шугай: "Со слов директора театра Дальского, мы ждали Гая-Степного как одного из талантливейших актёров. Ему установили персональную ставку — 900 рублей. Но после его приезда у многих из нас сложилось о нём мнение как о проходимце. В феврале 1939 г. на общем собрании актёров Гай-Степной пытался создать мнение, что якобы он заслуженный артист Республики, работал в Камерном театре. Но Дальский зачитал официальную справку из Москвы о том, что Гай-Степной в этом театре не работал, но тот продолжал утверждать — работал!.."