Петр Черкасов - Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870).

Вице-канцлер отмечал, что барон де Да Ронсьер Де Нури привез с собой два проекта. Первый, сугубо секретный проект предусматривал, что Россия в случае войны займет позицию благожелательного по отношению к Франции нейтралитета и сосредоточит на русско-австрийской границе в Галиции силы, способные парализовать возможную переброску 150-тысячной австрийской армии на Итальянский фронт. Предполагалось также, что оба государя приложат усилия для того, чтобы дать понять своим союзникам (Франция – Англии), Россия – Пруссии и другим германским государствам, что «всякий агрессивный акт против одной из двух держав будет рассматриваться другой, как враждебный акт, направленный против нее самой».

Второй проект представлял собой личные обязательства обоих государей в процессе послевоенного урегулирования конфликта в Северной Италии. Наполеон обещал, что если Россия вступит в войну с Австрией на стороне Франции и Пьемонта, он окажет ей всю возможную поддержку при заключении мира в приобретении Галиции. Россия, со своей стороны, дает согласие на присоединение к Франции Савойи и Ниццы, а также поддержит намерение Пьемонта создать государство Верхней

Италии с населением в 10 миллионов человек. Кроме того, Наполеон выражал надежду на то, что Александр не станет возражать против образования независимого Венгерского государства.

За все это Франция готова будет оказать России поддержку в «изменении условий трактата 1856 г.», ограничивающих ее суверенитет в Черном море.

В последнем пункте второго проекта Наполеон обязывался предупредить царя о начале войны не позднее, чем за месяц до ее начала, а взамен пожелал, чтобы Россия разорвала дипломатические отношения с Австрией через несколько недель после начала военных действий.

«Такова была совокупность этих предложений, – резюмировал Горчаков содержание французского проекта в докладной записке Александру II. – Их исходная точка, – продолжал он, – необходимость тесной близости между Францией и Россией – отвечала принципам политики вашего величества. Но следовало тщательно взвесить условия, на которых обе стороны вступили бы в этот союз. В противовес к несомненным выгодам, которые извлекла бы из них Франция, получили ли бы мы не только компенсацию, но и гарантию столь же действенной поддержки, как та, которую у нас требовали? – задавался вопросом князь Горчаков, и тут же давал отрицательный ответ.

«Были основания полагать, что предложенный союз не отвечал бы такой справедливой программе, – констатировал он. – Помощь, которую от нас требовали, неизбежно ввергла бы нас в европейский пожар, который революция и общее пробуждение народностей сделали бы вдвойне опасным и который поглотил бы средства необходимые для проведения наших внутренних реформ, нанеся ущерб стране».

По целому ряду положений французский проект не мог быть принятым Александром II и вице-канцлером. Во-первых, они опасались разрастания конфликта в Северной Италии, его распространения на другие районы Европы. Во-вторых, они не желали воевать с Австрией, тем более что Россия не претендовала на австрийскую Галицию, о чем неоднократно предупреждали императора Наполеона. В третьих, будучи заинтересованы в ослаблении Австрии, царь и его министр иностранных дел не хотели доводить дело до распада Габсбургской империи, т. к. вслед за созданием независимой Венгрии неизбежно встал бы вопрос о независимости Польши. И, наконец, обещание Наполеона содействовать «изменению условий трактата 1856 г.» носило слишком неопределенный, ни к чему не обязывающий характер. К тому же, в Петербурге сочли излишним заключение двух отдельных соглашений, предложив ограничиться одним.

В то же время Горчаков считал необходимым продолжить поиски компромиссного варианта соглашения, исходя из заинтересованности

России в таком соглашении. «Отказаться от него, – подчеркивал министр в докладной записке, – означало бы снова толкнуть императора Наполеона в объятия Англии. Прошлое достаточно нам доказало, какие могут быть из этого последствия…

Оставалась альтернатива – продолжать дружественное согласие с Францией, которое уже послужило нашим восточным интересам, и укрепить его, оказывая Франции все зависящее от нас содействие в ее интересах на Западе».

Продолжение диалога, по убеждению Горчакова, должно было строиться на «полной равноценности» взаимных обязательств обеих сторон.

Принципиально важным для Горчакова было закрепить в договоре конкретное обещание Наполеона в содействии отмене дискриминационных статей Парижского договора 1856 г. Вице-канцлер предложил внести в текст будущего договора следующую формулировку: «Так как русский император рассматривает статью Парижского трактата, которая ограничивает его морские силы в Черном море, как посягательство на свои суверенные права, император Наполеон обещает при заключении мира поддерживать изменение трактата в смысле изъятия этой статьи и обязуется не придавать значения гарантии, которая лежит на нем, касательно сохранения этой статьи, если представится случай» [393] Там же. С. 191. В данном случае речь идет об обязательстве Франции, подписавшей Парижский договор 1856 г., гарантировать выполнение всех его статей, включая ст. XI, ограничившую право России иметь военный флот в Черном море. – П.Ч. .