Николай Рогожин - У государевых дел быть указано...

Отсутствие стабильного правительства негативно сказалось на общем состоянии внешних связей России. С 1608 г. Москву практически не посещались иностранные дипломаты: поездка в государство, охваченное гражданской войной, была чрезвычайно опасным мероприятием. Даже подписание столь важного для Московского государства договора 1609 г. со Швецией, по которому Стокгольм обязался оказывать Василию Шуйскому помощь против Лжедмитрия II, происходило не в Москве, а в Выборге, Торжке и Калязине. Кроме того, сложности в обмене послами усугублялись наличием одновременно нескольких претендентов на российский престол.

Можно выделить определённые изменения в деятельности Посольского приказа в царствование того или иного государя.

Наибольшее число из них, безусловно, относится к короткому периоду правления Лжедмитрия I. Прежде всего обращает на себя внимание необычное для Московского государства оживление дипломатических контактов с римской курией. «Царь Димитрий Иванович» поддерживал переписку с Ватиканом лично, а также через посредничество папского нунция в Польше Клавдия Рангони. В РГАДА (Ф. 78. Сношения России с римскими папами; Ф. 149. Дела о самозванцах и письмах Лжедмитрия) сохранились списки с грамот Лжедмитрия к римскому папе Павлу V. [29] РГАДА. Ф. 78. Оп. 1. Д. 1. См. также: Ф. 149. Оп. 1. Д. 14, 18 (б), 29, 39, 41. Оживление контактов между Москвой и Ватиканом было вызвано скорее всего личными интересами самозванца. Кроме того, вряд ли можно отрицать влияние Польши на столь неожиданный поворот в деятельности Посольского приказа.

Другим необычным новшеством в практике Посольского приказа в 1605–1606 гг. стало вступление русского царя в переписку с частными зарубежными лицами. Сохранилось значительное количество писем и грамот, адресованных «царем Димитрием» его «наречённому тестю» Ю. Мнишку, будущей тёще и шурину С. Мнишку. [30] РГАДА. Ф. 149. Оп. 1. Д. 7, 8, 10, 11, 18, 21, 24, 26, 30, 34, 38, 43 (а), 43 (б), 44-50 (а). Имеется также письмо, датированное 4 февраля 1606 г. и адресованное Лжедмитрию польским шляхтичем Боболей (который в своём послании заступался за Сигизмунда III и убеждал самозванца в добром к нему отношении короля). [31] Там же. Д. 40. Двумя месяцами раньше, в декабре 1605 г., письмо аналогичного содержания было отправлено «царю Димитрию» А. Гонсевским, послом Сигизмунда III, в Москву. [32] Там же. Д. 22. Неоднократно обращался к Лжедмитрию с письмами и Ю. Мнишек.

Подобная переписка русского монарха с частными лицами, являвшимися подданными другого государства, находит себе аналогии лишь в эпохе Петра I и отчасти в переписке Ивана Грозного с Андреем Курбским.

Ко времени царствования Лжедмитрия I относятся факты отдельных нарушений и изменений в дипломатическом церемониале Посольского приказа. Известно, в частности, что приближённый царя, боярин П.Ф. Басманов, встречавший по приказу Лжедмитрия в Москве Марину Мнишек, выехал навстречу поезду царской невесты в «гусарском платье», [33] Мнишек. С. 39. что было грубым нарушением обычая. Тогда же самозванный царь, учредивший по польскому образцу при своём дворе должность мечника, к четырём рындам, традиционно стоявшим у трона при приёмах иноземных послов, добавил пятого, державшего обнажённый меч. Это нововведение было отменено после убийства самозванца, однако при первых Романовых в особо важных случаях (аудиенции австрийским, английским и польским дипломатам) количество рынд увеличивалось до шести человек. [34] Юзефович. С. 103-104.

В правление царя Михаила Федоровича Романова, в 1615 г. посланники в Персию М.Н. Тиханов и А. Бухаров по возвращении в Москву получили выговор за то, что оделись «в его, шахове, платье» и этим «царскому величеству учинили нечесть же». [35] Там же. С. 37-38. В правление первого представителя династии Романовых известный русский вольнодумец князь И.А. Хворостинин среди прочих прегрешений был обвинён в желании выехать на переговоры с иностранными послами, одевшись «по-гусарски». [36] Соловьев. Кн. V. С. 317.

Новшеством в практике Посольского приказа стало упрощение отдельных процедур, допущенное Лжедмитрием во время приёма польских послов Гонсевского и Олесницкого. [37] Соловьев. Кн. IV. С. 433. Наконец, следует обратить внимание на некоторую «полонизацию» терминологии, использовавшейся Посольским приказом при «царе Димитрии». Боярская дума именовалась Сенатом; печатник и казначей А.И. Власьев, фактически руководивший в это время внешней политикой Московского государства, носил звание «великого секретаря и надворного подскарбия». Лжедмитрий I на переговорах с польскими послами требовал признать титул «император» (а не «царь», как утвердилось в российской дипломатической документации с середины XVI в.). [38] Там же.