Денис Хрусталёв - Русь от нашествия до «ига». 30–40 гг. XIII в.

Убийство великого князя Юрия должно было послужить для монгольского войска сигналом, что их миссия в этом регионе в целом окончена. Можно было отходить в спокойную степь. Однако передовые части во главе с самим Батыем уже ушли далеко на запад, приступив к осаде Торжка. Надо полагать, оставшиеся во Владимирском княжестве тумены должны были двинуться сразу в южном направлении. Направив углубившейся в западном направлении группе войск уведомление о смерти князя Юрия, можно было быть уверенным, что они также начнут отход.

Монгольская армия была измотана более чем трехмесячными переходами, стычками и погонями. Следует полагать, что и потери монгольские были значительны. Если под Коломной погибло до 10 тысяч, то в Рязанской земле, при осаде Владимира и других городов, вероятно, еще столько же. Кроме того, требовались сопроводительные отряды для контроля за пленными и награбленными материальными ценностями. Имелись и раненые. Вероятно, боеспособные части уменьшились в составе на 30–35 тысяч всадников (до 50 %!).

После смерти Кулькана в походе продолжили участие шесть ханов: Бату, его брат Орда, сыновья Угэдея Гуюк и Кадан, внук Чагатая Бури и сын Толуя Менгу. По сообщению Рашид-ад-Дина известно, что позднее, когда Бату безнадежно стоял под стенами Козельска, куда подошел после взятия Торжка, к нему на помощь спешили тумены Бури и Кадана. Следовательно, они не участвовали в походе в новгородские земли. Из четырех оставшихся туменов один должен был находиться под управлением Бурундая и действовать на северо-востоке. Таким образом, в лучшем случае у Батыя в начале марта 1238 г. под Торжком было три тумена (условно по 10 тысяч), имевших до 50 % потерь личного состава, то есть в строю находилось около 15–20 тысяч. С такими силами штурмовать полноценный укрепленный город было очень сложно, а продолжать наступление на Новгород — вообще бессмысленно.

От Твери к Торжку монголы подошли 20 февраля 1238 г. и целых две недели держали планомерную осаду вокруг него: ". и отыниша его тыномъ весь около, якоже инии грады имаху, и бишася ту окааннии по 2 недели» [338]. Лишь 5 марта, собрав возможные подкрепления, Батый решился на приступ [339].

Торжок, в отличие от многих других городов, ворота открывать не стал и в переговоры вступать отказался. Неожиданно жесткая позиция первой на пути монголов новгородской крепости должна была вызвать соответствующее раздражение в ханской ставке. Еще не был найден Юрий со своими ополченцами, укрывшийся, может быть, где-то рядом. Армия находится глубоко во вражеской территории, и опрометчивый штурм, сопряженный с большими потерями, был бы очень опасен. Батый не стал торопиться и применил традиционную для Руси тактику измора. Результат сказался очень скоро. В Торжке получили известие из Новгорода о том, что помощи с их стороны не будет. Воля защитников была подорвана. Последовал короткий и, судя по всему, прошедший для монголов без значительных потерь штурм. Горожане были «утомлены» длительной осадой, массированным использованием осадных машин и бесперспективностью своего дела:

«и изнемогошася людие въ граде, а из Новагорода имъ не бысть помощи, нь уже 60 в то время нужьное кто же бо о собе сталъ в недоумении и въ страсе; и тако погании взяша град, и исекоша вся от мужска полу и до женьска, иереискыи чинъ всь и черноризчискои, а все изообнажено и поругано, горкою и бедною смертию предаша душа своя Господеви.» [340].

Новгородский летописец как бы извиняется за пассивность своих соотечественников: время было «нужное», и каждый думал о себе, находился «в недоумении и в страхе». И такая позиция оказывается самой характерной для всего периода Батыева нашествия. И ситуация с новоторжцами вовсе не была самой показательной.

Город был сожжен [341]. Во время осады погибли все виднейшие руководители общины. Но группа горожан в последний момент умудрилась организовать вылазку и прорваться в леса. Судя по изложению летописи, погоня за ними длилась не один день. Многие погибли, но некоторым, вероятно, удалось уйти. Монголы остановились в 100 верстах от Новгорода у Игнач-Креста [342], проход за который мог быть чреват для них столкновением со свежими полками могучего северорусского княжества:

«Туже убьени быша Иванко, посадникъ новоторжьскыи, Якимъ Влоуньковичь, Глебъ Борисовичь, Михаило Моисиевичь. Тогда же ганяшася оканьнии безбожници от Торжку Серегерьскымъ путемь оли и до Игнача креста, а все люди секуще акы траву, за 100 верстъ до Новагорода [не дошед]. Новъгородъ же заступи богъ.» [343].