Денис Хрусталёв - Русь от нашествия до «ига». 30–40 гг. XIII в.

Примечательно, что только в 1239 г. новый Владимирский князь Ярослав Всеволодович смог торжественно захоронить своего брата, тело которого до этого более года хранилось в Ростове. Его принес туда ростовский епископ Кирилл, проезжавший возле места сражения на Сити по пути из Белоозера, где он руководил созывом ополчения. Принеся тело и положив его в Успенском соборе Ростова, епископ только к концу года смог присоединить к нему голову, что специально отмечено летописью:

«блаженый же епископъ Кирилъ ида з Белаозера, тамо избывъ ратных, и прииде на место идеже оубиенъ бысть великии князь Юрьи, и обрете тело его, взем же и принесе е в Ростовъ, и певъ над нимъ обычная пенья, и положиша его в церкви святыа Богородица<. через 17 строк и на следующей странице . > . Тогда же принесоша главу великаго князя Юрья, и вложиша ю в гробъ к телу его» [332].

Голова Юрия была отсечена Бурундаем, вероятно, для идентификации и представления Батыю, который должен был удостовериться в своей победе. Кроме того, это носило и ярко выраженный ритуальный характер: была пролита кровь верховного властителя занятой территории. Владения Юрия становились как бы вымороченными, перешедшими под чужой протекторат, вступившие в новую эпоху. О подробностях смерти Юрия вообще мало что известно. Даже новгородский летописец (современник) этим интересовался и не находил достоверного ответа. Он подчеркивал, что слухи ходят самые разные, возможно и нелицеприятные, отчего их перечисление затруднительно. При этом сама структура и последовательность рассказа о битве на Сити в Новгородской первой летописи весьма примечательны:

". и прибежа Дорожь, и рече: «А уже, княже, обошли нас около!» И нача князь полкы ставити около себе, и се вънезапу Татари приспеша; князь же, не успевъ ничтоже, побежа; и бысть на реце Сетни[= Сить ] , постигоша и, и живот свои сконча ту. Богъ же весть, како скончася: много во глаголют о немъ инии. Ростовъ же и Суздаль разидошася разно» [333].

Здесь и речи не идет о бое, говорится только о безуспешных попытках сопротивления и бегстве. Юрий также упоминается среди поспешно отступающих частей: его настигают и убивают, но о подробностях убийства свидетели рознятся в показаниях. Масштаб бегства и формат всего «сражения» может передать и количество спасшихся после него. Ростовский князь Василько Константинович попал в плен, где был казнен, согласно ростовскому рассказу, за нежелание «быти въ ихъ воли и воевати с ними» [334]. Его брат Владимир остался в живых и даже присоединил к своим белоозерским владениям Углич. Умер он только в 1249 г. [335], но о его деятельности в эти годы известно мало. Выжил даже брат Юрия Святослав, сменивший другого своего брата Ярослава на великокняжеском столе в 1246 г. Об обстоятельствах смерти последнего Константиновича — Всеволода, который участвовал в событиях на Сити и определенно погиб во время нашествия, — можно говорить только предположительно. Так как Константиновичей хоронили обычно в Ростове, а во время захоронения Василька никто из его братьев там еще не лежал, то, возможно, Всеволод умер от ран чуть позже. Только его и только гипотетически мы можем назвать среди тех, кто вместе с великим князем погиб на Сити. Остальные успешно бежали и спаслись.

Кроме беззубых действий русских войск обращает на себя внимание также неожиданное административное изменение во Владимирской земле, отмеченное в новгородской летописи. Речь идет о разделении Ростово-Суздальской волости. Столетнее единство неожиданно было нарушено в марте 1238 г., когда, казалось бы, соседская консолидация была единственным средством против нависшей угрозы порабощения. Однако общины Суздаля и Ростова решили иначе. В чем же причина таких действий? Полагаем, что отношение к «татарам» играло здесь не последнюю роль. Ведь судьбы городов отличались диаметрально. Суздаль подвергся самому жестокому разгрому 5–6 февраля 1238 г. [336], а Ростов умудрился уберечься и заключить некое соглашение с интервентами. Насколько в этом договоре учитывались интересы разоренного Суздаля — неизвестно. Примечательно, что позднее, когда Ярослав стал наводить в земле порядок после ухода монголов, его брат Святослав получил во владение только Суздаль, а Ростов сохранили за собой Васильковичи — Борис и Глеб [337]. Возможно, позиция ростовчан во время нашествия была слишком необычной, чем вызвала возмущение даже со стороны своего верного и многолетнего сателлита. Уцелевшие суздальцы предпочли отмежеваться от благополучных соседей, и именно после событий на Сити, выступивших жестким репером в действиях захватчиков на северо-востоке Руси.