Игорь Гостев - Русский Север в войнах XVI – XIX веков

5) в настоящее время не представляется возможности отправить в г. Колу пушек и воинской команды в добавок к тамошней инвалидной команде, но за всем тем я уверен, что кольские горожане с таким молодцом, как капитан Пушкарев, который к ним посылается, сделают чудеса и непременно разугомонят неприятеля, который осмелится к ним показаться.

Причем не могу не умолчать, что мне весьма неприятно то, что из Колы часто получаю пустые ябеды и беспрерывно слышу о ссорах, там бывающих; в настоящее время жители Колы должны жить по-братски, как истинные сыны отечества, и единодушно должны стараться нанести вред неприятелю, который осмелится сделать на них нападение» [752].

Призывая жителей Колы не унывать, не терять присутствия духа, архангельский губернатор заранее хвалил их, называя «верными и добрыми сынами отечества», ждал от них «чудес». В то же время по-отечески журил их за беспрерывные «пустые ябеды» и ссоры. Советские историки иронизировали над этим и другими письмами Р. П. Боиля «к народу», недвусмысленно намекая на слабую компетентность его как военачальника, подверженного пустому фразерству. Однако если попытаться непредвзято изучить этот текст, окажется, что у Р. П. Боиля были веские основания и для похвал, и для порицания.

Вообще Р. П. Боиль считал нападение неприятеля на Колу возможным. В рапорте от 17 (29) марта на имя управляющего Морским министерством Его Императорского Высочества Константина Николаевича он сообщил о своих опасениях за безопасность уездных городов Онеги, Кеми и Колы, в каждом из которых находились лишь инвалидные команды, численностью около 70 человек каждая. Город Кола как «находящийся в совершенной отдаленности от других городов и от селений своего уезда», был, по мнению Р. П. Боиля, наиболее уязвим. Сообщая о принятых им мерах, касающихся отправки оружия и боеприпасов, он упомянул также и о том, что командировал в Колу с приличным наставлением «одного из лучших капитанов» [753].

Капитан 1-го Архангелогородского гарнизонного батальона Пушкарев [754]прибыл в Колу в начале апреля по старому стилю. В пути он избавился от неудобных ящиков, в которые были упакованы ружья. На Кандалакшской станции он сдал их сельскому старшине и в Колу уже привез ружья на лопарских керешках. Ящики позже списали «в расход» [755]. Привезенные Пушкаревым ружья и боеприпасы при содействии городничего были розданы жителям города. Ружья тех жителей Колы, кто отправлялся на промыслы, помещались на хранение в пороховой погреб кольской инвалидной команды [756]. Кстати, об инвалидной команде… Командовал ею 60-летний Григорий Трофимович Дорофеев. Однако в массе своей унтер-офицеры и нижние чины инвалидной команды были отнюдь не престарелыми, увечными и больными людьми, а здоровыми зрелыми мужчинами в возрасте от 30 до 40 с небольшим лет [757].

Капитан Пушкарев сделал «обозрение» местности вокруг Колы и по берегам Кольской губы. Во время одной из его поездок на Екатерининском острове нашлось двухфунтовое орудие, которое, как предположил Пушкарев, могло быть связано с пребыванием здесь лейтенанта М. Ф. Рейнеке. С помощью четырех рядовых и двух кольских мещан капитан Пушкарев доставил находку в Колу. В самой Коле было «отыскано» еще одно орудие — шестифунтовое. Испытав орудия, капитан Пушкарев признал их годными и установил на импровизированные станки в местах, наиболее удобных для обороны города одно — поблизости от расположения инвалидной команды, другое — у общественного соляного магазина. Также где-то «отысканной» картечи хватило для изготовления всего «10-ти боевых зарядов половинного размера». Сообщая об этом архангельскому военному губернатору рапортом от 5 (17) мая, капитан Пушкарев попросил выслать порох и прочую принадлежность для найденных орудий, но в ответе от 15 (27) июня получил отказ [758].

9 — 10 (21–22) июня в Колу пришли первые тревожные известия о неприятеле. О них капитан Пушкарев сообщил архангельскому военному губернатору в рапорте от 13 (25) июня [759]:

«9-го числа сего июня месяца крестьянин Кольского уезда Кильдинского погоста Егор Павлов, пробыв в г. Колу кормщиком на шняве с Мурманского российского берега, объявил, что он слышал от Кольских мещан Ивана Суслова и Романа Хипагина. <���Они> рассказали ему, Павлову, догнав его в морском ходу, и просило объявить жителям г. Колы, чтобы имело от неприятеля опасение, так как в бытность их в норвежском селении Вардгож [760] 3-го июня видели пришедшие туда два корабля и один пароход — трехмачтовые англо-французское, которые имели намерение, как известились от тамошнего купца Бродкорба, идти в Колу и Соловецкий монастырь.