Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис - сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

3. Ослабить воюющие державы путем длительной войны.

Германия представляла главную опасность для СССР, кото­рый хотел достичь своих целей, поддерживая Рейх материаль­но и морально лишь в той мере, которая позволяла бы Герма­нии сопротивляться и вести длительную войну. Конечная фаза должна была бы привести к поражению Германии.

Исходя из такого понимания советских целей, Франция, по мнению авторов записки, должна избегать действий, которые укрепят союз СССР с Германией; поэтому надо сохранять кон­такты с Москвой. Следует немедленно вернуть посла в Москву, что будет расценено как доказательство не разрывать связей с СССР, и попытаться добиваться встречи нового посла М. Над- жияра с Молотовым. Необходимо дать понять русским, что именно Германия, а не Англия или Франция угрожает СССР. В телеграмме в Москву 5 октября М. Пайяр подробно описыва­ет, в какой мере Германия заинтересована в торговле с Совет­ским Союзом (в получении сырья, даже каучука и т.п.). И опять общая тональность его сообщения состоит в том, что с точки зрения дальних перспектив и в настоящее время союзники должны продолжать поддерживать контакты с Москвой 70.

К экономическим проблемам французский поверенный об­ратился 22 декабря. На этот раз уже новый посол Наджияр со­общал в Париж о продолжительных переговорах делегации Шнурре с советскими представителями 71.

Значительное место в публикации французских дипломати­ческих документов занимает тема взаимодействия Франции и Англии. В частности, французские послы в Лондоне и Москве обнаруживают хорошую осведомленность о контактах Май­ского с британскими политическими и общественными деяте­лями, информацию о которых они получали из Лондона 72.

По мнению ряда французских дипломатов, можно было бы согласиться на линию Керзона, если Москва не будет оказы­вать прямую или косвенную военную помощь Германии и не станет интенсифицировать торговый обмен с Рейхом. При со­блюдении этих условий можно даже послать специальную мис­сию в Москву для ведения экономических переговоров.

В одном из вариантов текста записки от 1 октября было ска­зано о возможности получить от Молотова заверения поддер­живать такие условия мира, которые не давали бы Германии свободы рук на востоке, и в то же время сообщить СССР, что "мы будем готовы после победы союзников признать специаль­ные советские интересы на Балтике и рассмотреть новую со­ветско-польскую границу по линии Керзона 73.

В целом позиция Франции в отношении Советского Союза в сентябре — ноябре 1939 г. совпадала с британской. В Париже также приняли решение сохранять контакты с Москвой, рас­сматривая действия СССР в Польше и в Прибалтике как воз­можный в будущем повод для обострения отношений между СССР и Германией. В то же время французские политические круги реагировали на происходящие события более эмоцио­нально, проявляя беспокойство и плохо скрываемую враждеб­ность к "большевистскому режиму". Средства массовой ин­формации постоянно выступали с резкой критикой в адрес Советского Союза. Но политические соображения и задачи борьбы с Германией брали верх над идеологическими фактора­ми и заставляли французское руководство сохранять опреде­ленную сдержанность.

Важным инструментом франко-английского сотрудниче­ства были периодические встречи руководителей и полного состава военных кабинетов обеих стран, на которых опреде­лялись совместные действия в отношении Германии и других международных проблем. На этих встречах в сентябре — ноя­бре была скоординирована общая политика двух стран и в отношении Советского Союза 74. Акции Советского Союза по­сле подписания пакта Молотова — Риббентропа вызвали про­тиворечивую реакцию в Лондоне и Париже. Взаимная враж­дебность, имеющая глубокие корни, неприятие советских социальных "экспериментов" влияли на официальную линию руководящих деятелей Англии и Франции. В то же время была очевидна необходимость сохранения контактов с Совет­ским Союзом, чтобы не допустить его дальнейшего сближе­ния с Германией.

СССР, используя пакт с Германией для реализации своих целей в Восточной Европе, считал одной из главных целей сти­мулирование войны между двумя империалистическими груп­пировками, но вместе с тем подчеркивал статус "нейтральной страны" и сохранял контакты с Англией и Францией. В этих ус­ловиях используемая нами формула "ни мира, ни войны", как представляется, в конце 1939 — начале 1940 г. соответствовала целям и политическим устремлениям и Москвы, и Лондона, и Парижа.