Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис - сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Политбюро наметило созыв Украинского и Белорусского на­родных собраний для формального провозглашения о вхожде­нии этих областей в СССР и решения последующих вопросов — передачи помещичьих земель крестьянам, создания местных властей, национализации банков и крупной промышленности и т.п. 55Общая ответственность за выполнение постановления воз­лагалась на Н.С. Хрущева (первого секретарья ЦК Украины) и П.К. Пономаренко (первого секретаря ЦК Белоруссии).

Содержание и направленность намечаемых мер ясно пока­зывали, что речь шла о советизации этих территорий. Единст­венная модификация состояла в том, что на этом этапе не пред­полагались коллективизация и национализация мелких хозяйств.

Прибывшие вместе с частями Красной Армии представители органов НКВД начали выявление антисоветских элементов, крупных помещиков и предпринимателей, представителей бур­жуазных партий и организаций. Многих из них ожидали аресты и высылка в восточные районы Советского Союза. Вместе с тем советские газеты и радиопередачи были заполнены рассказами о том ликовании, с которым встречали жители Западной Украи­ны и Западной Белоруссии войска Красной Армии. Действитель­но, напряженная социальная обстановка в Польше, недовольст­во значительной части населения политикой польских правящих кругов создавали для этого соответствующую социальную базу. Тому же способствовал и этнический момент — идея воссоеди­нения с советской Украиной и Белоруссией.

Объясняя необходимость пресечения кое-где оказываемо­го сопротивления и деятельности подпольных групп, создан­ных во Львове и некоторых других городах, представители ор­ганов НКВД осуществляли массовые аресты, задержание и по­следующую депортацию в северные и восточные районы лиц польской национальности 56. Стремясь придать этому процессу организованный характер, Политбюро ЦК 2 октября 1939 г. приняло специальное постановление под названием "О воен­нопленных". Согласно ему было организовано несколько лаге­рей в районе Козельска и ряде других городов специально для размещения в них задержанных польских граждан, названных военнопленными. Среди них преобладали военнослужащие, главным образом офицеры.

Отметим, что в постановлении численность польских воен­нопленных в создаваемых лагерях определялась в 25 тыс. чело­век. Одновременно намечалось их использование на строи­тельстве железной дороги Новгород-Волынский—Львов 57.

По решению Политбюро от 5 марта 1940 г. в местечке Ка- тынь, а также в некоторых населенных пунктах вблизи Харько­ва, Киева, Минска были расстреляны около 22 тыс. польских военнопленных. Эти расстрелы получили название трагедии в Катыни. В течение десятков лет советские власти скрывали свою ответственность за это преступление. И лишь в 1988 г. они

признали убийства в Катыни 58.

* * *

Сразу же после перехода польской границы начались ак­тивные переговоры с немецкими представителями об установ­лении демаркационной разграничительной линии между двумя странами и армиями. Вопрос этот возник раньше, до начала со­ветского наступления, когда некоторые немецкие политики и военные намекали на возможность перехода немецкими войсками разграничительной линии, определенной секретным протоколом.

Новый импульс дискуссиям о границе был дан следующим фактом. Германский посол 20 сентября сообщил в Берлин, что его посетил Молотов. В сильном волнении он информировал о том, что г-н Варлимонт, глава оперативного отдела германского генерального штаба, показал вчера советскому военному атта­ше в Берлине карту, на которой будущая граница была отодви­нута. Она проходила вдоль Вислы, через Варшаву, но далее была изменена и оставляла Львов на германской стороне. По­добная граница, заявил Молотов, идет вразрез с соглашением, подписанным в Москве в присутствии немецкого министра иностранных дел, по которому р. Сан должна была быть южной границей и Львов оставался в сфере советских интересов, со­ветское правительство и лично Сталин удивлены очевидным нарушением Московского соглашения. Он просил как можно скорее прояснить ситуацию 59.

По словам посла, он ответил Молотову, что это, вероятно, результат недоразумения и что советскому военному атташе была показана карта не границы Рейха, а линия демаркации. Ввиду экстраординарной ситуации посол просит немедленно сообщить ему, что он должен ответить советскому правительст­ву. Через несколько часов Шуленбург снова информировал Берлин о том, что Молотов по поручению Сталина предлагает провести переговоры в Москве по вопросу о судьбе Польского государства и об окончательной демаркации советско-герман­ской границы по линии Тисса — Нарев — Висла — Сан 60.