Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис - сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

В заключение Деканозов делает вывод, что "немцы по- прежнему продолжают идеологическую (и фактическую) под­готовку для войны против СССР" 178.

13 июня советские лидеры предпринимают очередную по­пытку "успокоить" мировую и советскую общественность. В известном сообщении ТАСС отмечалось, что в печати мусси­руются слухи о "близости войны между СССР и Германией". Сталин, видимо, согласился на это, после того, как Шуленбург сообщил, что в Берлине не хотят никакого совместного коммю­нике. ТАСС изложил характер слухов (Германия якобы предъ­явила СССР территориальные и экономические претензии; СССР их отклонил и Германия начала сосредоточивать свои войска у границ СССР с целью нападения на СССР; СССР, в свою очередь, также усиленно готовится к войне с Германией и сосредоточивает свои войска на границах Германии) и опро­верг их: Германия не предъявляла никаких требований и нет никаких переговоров; СССР соблюдает условия советско-гер­манского пакта о ненападении, и поэтому слухи о подготовке СССР к войне "являются лживыми и провокационными". Пе­редвижение войск ТАСС объяснял летними сборами (маневра­ми) и т.п.

В этих объяснениях отражена прежняя линия, но затем ТАСС сделал еще одно утверждение: "По данным СССР, Гер­мания также неуклонно соблюдает условия советско-герман­ского пакта о ненападении, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпри­нять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходя­щая в последнее время переброска германских войск, освобо­дившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-вос­точные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям" 179.

Трудно объяснить, зачем в Москве решили говорить за Гер­манию и оправдывать ее действия. Вряд ли этим можно было убедить Берлин в том, что она так думает, поскольку в личных встречах с немецкими деятелями Молотов и его сотрудники не особенно стеснялись в выражениях, предъявляя свои претен­зии к Германии, в том числе и по поводу слухов о передвиже­нии немецких войск. Главная идея в Кремле, очевидно, состоя­ла в том, чтобы любой ценой отодвинуть возможный конфликт с Германией, и в то же время создавалось ощущение, что именно невозможность СССР повлиять на развитие событий заставило советских лидеров выпустить это сообщение ТАСС. Предпри­нимая этот шаг и другие попытки, в Москве рассчитывали, видимо, вынудить Берлин хоть как-то отреагировать и, как это бывало ранее, получить от Гитлера или Риббентропа какие-ли­бо успокоительные заверения 180. Но полное игнорирование Германией и этого сообщения ТАСС показывало, как карди­нально изменилась ситуация.

На последней встрече с Шуленбургом 21 июня Молотов вручил послу памятную записку, в которой указывалось, что за время с 27 марта по 18 апреля германские самолеты нарушали советские границы 80 раз, а с 19 апреля по 19 июня — уже 180 раз, причем иногда они углублялись на советскую террито­рию на 100— 150 км. Молотов спрашивал также о причине отъ­езда ряда сотрудников немецкого посольства в Германию и о том, почему "миролюбивое сообщение" ТАСС от 13 июня не было опубликовано в Германии. Шуленбург не смог дать отве­ты, откровенно заявив, что "Берлин его совершенно не инфор­мирует" 181.

Вручая Шуленбургу памятную записку 21 июня, одновре­менно Молотов настойчиво добивался, чтобы Деканозов вру­чил такое же заявление Риббентропу или Вайцзекеру в Берли­не. Такое указание советский посол получил еще вечером 20 июня. Вайцзекер принял Деканозова 21 июня в 21 час. 30 мин. Немецкий дипломат заявил, что "он не в курсе" этого вопроса, и обещал, что ответ Москве будет дан позднее 182.

Говоря, что Берлин не ставит его в известность, Шуленбург лукавил, так как в тот же день он получил совершенно секрет­ную срочную телеграмму от Риббентропа 183, в которой речь шла о необходимости немедленно уничтожить эту шифрограм­му, а затем излагалась просьба информировать Молотова о сле­дующем. Риббентроп начинает с истории, напоминая о взаимо­понимании между Германией и Советской Россией, выражен­ном в договорах от 23 августа и 28 сентября 1939 г. Германское правительство рассчитывало, что между двумя странами будут дружеские добросердечные отношения. Однако Германия пол­ностью ошиблась в своих предположениях. В телеграмме гово­рится, что Коминтерн постоянно вел антигерманскую кампа­нию (осуществлял саботаж, террор и шпионаж в пользу СССР), Советский Союз стремился деморализовать Югославию и другие страны и насаждать в них антигерманские настроения. В области внешней политики большевики аннексировали стра­ны, лежащие в сфере ее влияния, что видно на примере Балтий­ских стран, Финляндии, Румынии. Эти действия показали, что Москва насильственно включила в свой состав те области, которые находились лишь в сфере ее влияния, даже с "учетом того, что Германия признавала эти факты". Такова, как видим, была немецкая трактовка постфактум секретного протокола к пакту Молотова — Риббентропа.