Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис - сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Подводя итоги произошедшего, можно констатировать, что решение о присоединении к СССР стран Балтии было принято их законодательными органами, хотя выборы в них проходили по советскому сценарию, без альтернативных кан­дидатов, и что присоединены они были с использованием си­лы. Затем в Прибалтийских республиках была осуществлена их советизация, в них устанавливались порядки и действовали те же законы, которые существовали на всей территории Советского Союза. Они стали частью СССР. В них действова­ли советские органы управления и силовые ведомства, в кото­рых преобладающую роль играли и местные национальные кадры.

Нарушения законности и репрессии, которые предприни­мались в Прибалтийских республиках, в том числе и массовые депортации, не были чем-то изолированным. Эти методы ис­пользовались в отношении многих тысяч граждан СССР на всей его территории.

Советские руководители полагали, что перемены в странах Балтии, вхождение их в состав СССР помимо соображений обес­печения безопасности СССР и расширения зоны социализма отвечали интересам народных масс Литвы, Латвии и Эстонии. Так, социальный аспект и концепция мировой революции тесно соединялись со стратегическими и геополитическими целями. При этом соображения права и морали не брались в расчет. Счи­талось, что решение судьбы других стран и народов — обычная политическая и дипломатическая практика того времени.

Реакция в мире на события в Прибалтике

Прошлый опыт и выбор момента давали основания совет­ским лидерам не опасаться слишком резкой реакции западных правительств и мировой общественности на присоединение стран Балтии. Договоры о взаимопомощи, заключенные с ними Советским Союзом в конце сентября — начале октября 1939 г., предусматривавшие ввод советских войск на их территорию, не вызывали каких-либо сильных протестов западных держав, особенно если сравнить их с гораздо более резкой реакцией на финские события. Видимо, Прибалтика не занимала значитель­ного стратегического места в их политике. Она оценивалась скорее в системе взаимоотношений Германия — Советский Со­юз—Англия—Франция—Скандинавские страны. И в этом контексте выбор момента в 1940 г. был удобен для Москвы.

* * *

Германия всегда проявляла большую чувствительность к ситуации на Балтике, особенно в отношении Литвы. Судя по откликам, может быть, в Берлине предпочли бы более легкий и постепенный вариант советских действий, но, занятый решаю­щими операциями на западном фронте, Гитлер предоставил Сталину полную свободу действий в отошедшей к СССР сфере интересов. К тому же советские действия 1939— 1940 гг. были предопределены соглашениями с Германией. Во всяком случае и Шуленбург в Москве, и Риббентроп, и другие официальные лица в Берлине сразу же заявили о своем невмешательстве.

Еще 17 мая 1940 г. Сталин поручил Молотову сообщить Шуленбургу, что СССР решил присоединить Бессарабию и Балтийские страны. Сообщая об этом, советник немецкого по­сольства в Москве заметил: "Было очевидно, что советское пра­вительство, обеспокоенное быстрыми успехами Германии во Франции, решило расширить и усилить свои позиции в этом районе и добиться максимума преимуществ от соглашений с Германией о разделении сфер интересов" 52.

17 июня в беседе с Шуленбургом Молотов поздравил посла с победами германской армии на Западе и одновременно ин­формировал его о том, что СССР договорился с Латвией, Лит­вой и Эстонией о смене в них правительств и о вводе советских войск на их территории. Основной причиной этих мероприя­тий СССР назвал свое нежелание оставлять в Прибалтийских странах "почву для французских и английских интриг". В то же время СССР не хочет, чтобы оно явилось поводом для ссоры с Германией 53.

Спустя месяц, 17 июля во время очередной встречи Моло­това с Шуленбургом германский посол заявил: "Германия не имеет намерения вмешиваться в политические дела Прибал­тийских государств, но она уверена, что правительство СССР учтет и обеспечит германские экономические интересы в этих государствах" 54. В связи с этим заметим, что позднее, в сентяб­ре во время довольно острой пикировки советских и герман­ских представителей по вопросу о дунайской комиссии совет- екая сторона выражала недовольство тем, что немецкое руко­водство заранее не проинформировало Москву о своих наме­рениях и, напротив, советское правительство заблаговременно сообщило в Берлин о предпринятых им акциях и в Бессарабии и в Прибалтике, начав их лишь после получения согласия Гер­мании.