А. Роджер Экерч - На исходе дня. История ночи

Я сердечно признателен своему выдающемуся редактору Алэ-ну Сальерно Мэйсону, а также Алессандре Бастальи, Мэри Хелен Уиллетт, Джэнет Бирн, Элин Ченг, Нейлу Хусу, Ивану Карверу и многим другим сотрудникам издательства «W. W. Norton and Со.». Я в долгу перед Идой Ротаус за компетентную помощь в подборе иллюстраций. За успешное продвижение работы я во многом благодарю Жоржа и Валери Боршар. Я глубоко ценю мудрость и добрую волю Жоржа. Я также хотел бы отдать дань некоторым старым друзьям — Клайду и Вики Пердью, Джону и Мэри Карлин, Мэри Джейн Элкинс и ее недавно умершему мужу Биллу, Кэролин и Эдди Хорник. Тоби Крафф был надежной опорой как моей жене Эллис, так и мне.

В 1697 году французский экспатриант Тома д'Юрфей написал, что «ночь, любовь и судьба управляют всеми великими делами в этом мире». Определенно большую часть двух десятилетий моими делами управляли «ночь» и семья. Мои недавно ушедшие из жизни родители, Артур и Дороти Экерч, очень поддерживали меня, равно как и мои сестры, Черил и Кэрил, и их мужья, Фрэнк и Джордж. Мои тесть и теща, Кеун Пэл и Сун Ли, во время моих частых набегов на Библиотеку Конгресса открыли для меня не только двери своего дома, но и свои сердца. Я также хотел бы поблагодарить Анну, Дона, Аннету, Дэвида и их семьи. Я беззастенчиво полагался на медицинские познания Дона и Дэвида. Эллис, которая многого достигла в собственной работе, неоднократно приходила ко мне на выручку, пока я писал эту книгу. В этом отношении, как и во многих других, мне сильно повезло.

Вскоре после того, как я приехал в Блэксберг почти тридцать лет назад, один мудрый старший коллега заметил, что большая часть ученых по мере старения думают не столько о своих книгах, сколько о своих детях. Эту книгу я с любовью посвящаю Александре, Шелдон и Кристиану, которые всегда в моих мыслях — в прошлом, настоящем и в каждом грядущем дне.

Вечер. Из серии «Четыре времени суток» (1738).

Гравюра Ф. Уокера с живописного оригинала У. Хогарта

Эта книга посвящена истории ночи в Западной Европе в эпоху, предшествовавшую промышленной революции. Главным образом меня интересовало поведение людей, сталкивавшихся после наступления темноты с реальными или вымышленными опасностями. Если не считать крупных исследований по истории преступности и колдовства, ночь как объект изучения не пользовалась особым вниманием — и все из-за бытовавшего с давних пор мнения, будто бы в темное время суток не происходит ничего, что могло бы представлять интерес. «Нечем заняться — только спим, едим и пускаем газы» — слова поэта начала XVII века Томаса Миддлтона лучше всего отражают подобный образ мыслей. За исключением некоторых европейских ученых, историки до начала Нового времени не проявляли интереса к ночи, таившей в себе первобытную сущность человеческого бытия. Долгие часы семьи проводили в полнейшей темноте, а ночь продолжала оставаться terra incognita, явлением второстепенного значения, забытой частью человеческого существования. «Полжизни мы проводим в темноте», — заметил Жан-Жак Руссо в романе «Эмиль, или О воспитании» (1762) 2.

Ночь была не просто фоном дневной жизни человека (или же естественным перерывом в его повседневном распорядке) — с ночным временем связана самобытная культура со свойственными только ей обычаями и ритуалами. В Британии и Америке ее часто называли «ночным сезоном» (night season), тем самым подчеркивая уникальную природу ночного времени. Ночь и день, разумеется, имели немало общего, а многие различия между ними были условны (какие-то явления казались более заметными и значимыми ночью, чем днем, какие-то действия совершались преимущественно под покровом тьмы). Ночь вносила поправки не только в рацион, гигиену, стиль одежды, не только видоизменяла системы сообщения и способы передвижения — существенные сдвиги происходили также в социальной сфере, она влияла на рабочие ритмы, нравы, законы, иерархию, определяла отношения между полами. Книга призвана, с одной стороны, оспорить утверждение, что ночь бедна событиями, а с другой — показать существенно отличавшуюся от дневной богатую и яркую ночную культуру, alternate reign, как называл ее один английский поэт. Большинству людей темнота представлялась убежищем от обыденности: по мере того как тени становились длиннее, мужчины и женщины отдавались своим внутренним порывам, пытаясь реализовать во сне или наяву подавленные желания, как невинные, так и греховные. Ночь, пора освобождения и обновления, давала свободу действий добрым и злым людям, спасительным и губительным силам. «Ночь стыда не ведает» — гласила пословица. Несмотря на бесчисленные опасности, многие с закатом солнца испытывали прилив свежих сил 3.