Натан Эйдельман - Твой восемнадцатый век; Прекрасен наш союз…

Но мы ещё не простились с Пугачёвым…

Огромное восстание было, в сущности, недолгим, его темпы не очень характерны для того медленного века.

За полгода до взрыва сам Пугачёв ещё не видел в себе Петра III.

17 сентября 1773 годау него 70 человек; 18-го к вечеру уже 200 сторонников, на другой день 400.

5 октябряон начинает осаду Оренбурга с двумя с половиной тысячами.

Зима с 1773-го на 1774-й: разгром нескольких правительственных армий; Пугачёв во главе десяти тысяч.

22 марта 1774 года— первое поражение под Татищевой; в Петербурге торжествуют — конец самозванцу!

Весна — начало лета 1774-го: «Пётр III» снова в силе, на уральских заводах.

Июль 1774 года— разгром Казани.

Июль — август: переход на правый берег Волги, устрашающий рейд от Казани до Царицына, через главные закрепощённые области.

Сентябрь 1774-го: спасаясь от наседающих правительственных войск, поредевшие отряды Пугачёва возвращаются туда, откуда начали,— на Южный Урал.

14 сентября 1774 годасообщники решают его выдать. Пугачёв кричит: «Кого вы вяжете? Ведь если я вам ничего не сделаю, то сын мой, Павел Петрович, ни одного человека из вас живым не оставит».

При этих словах изменники испугались, замешкались: они вроде бы хорошо понимают, что настоящий Павел Петрович не будет мстить за Пугачёва; понимают, но всё-таки допускают: а вдруг Пугачёв царское словознает!..

Потом они всё же схватили своего царя: пятый и уж последний арест в жизни. А всего, от того дня, как объявил себя Петром III, до последнего дня на воле — 362 дня.

Пока шли победы, вера в крестьянского царя укреплялась, с поражениями слабела, но, как известно, совсем никогда не выветрилась. Правительственные объявления сообщали, что пойман «злодей Пугачёв», и крестьяне, радостно крестясь, переговаривались, что, слава богу, какого-то Пугача поймали, а государь Пётр Федорович где-то на воле («ворон, не воронёнок»).

Прежде чем мы простимся с рассуждением о вере или неверии народа в своего Петра III, припомним, что столь знавший, понимавший своих людей Пугачёв допустил всё же большую ошибку, сразу ослабившую доверие к нему очень многих: поскольку царственная супруга Екатерина II — изменница и «желала убить мужа», с нею «Пётр III» уж не считал себя связанным (в его лагере обсуждался вопрос, не казнить ли её, но «супруг» снисходителен и согласен на заточение в монастыре). И вот, высмотрев прекрасную казачку, Устинью Кузнецову, император устраивает пышную, по всем царским правилам, свадьбу.

Через пять месяцев после женитьбы сына Павла женится «во второй раз» его отец Пётр.

Родители невесты не очень-то радовались, но испугались перечить подобной милости.

Однако провозглашение императрицы Устиньи Петровны в глазах народа оказалось нецарским поступком — тут Пугачёв изменил своей роли.

Во-первых, царь Пётр Фёдорович всё же не разведён с женой-императрицей Екатериной: слишком торопится и нарушает церковный закон, обычай.

А во-вторых, кто же не знает, что царям не пристало жениться на простых девицах; и напрасно Пугачёв думает, будто народу лестно, что на престол посажена неграмотная казачка.

Царь, несомненно, больше выиграл бы в глазах мужиков, если бы взял за себя графиню или княгиню… А тут ещё во время штурма Казани в руки Пугачёва попала его настоящая первая жена, Софья Недюжева, с тремя его детьми. Пугачёв, впрочем, здесь « сыграл» уверенно и восклицал в казачьем кругу: «Вот какое злодейство! Сказывают мне, что это жена моя, однако же, это неправда. Она подлинно жена, да друга моего, Емельяна Пугачёва, который замучен за меня в тюрьме под розыском. Однако ж я, помня мужа её, Пугачёва, к себе одолжение, не оставлю и возьму с собою».

С тех пор до конца возил он жену с тремя детьми за собою — и они плакали, видя, как хватали и связывали их мужа, отца, не велевшего признавать себя мужем и отцом; и все они, один за другим, окончили свои дни в заточении (последняя дочь Пугачёва умерла как раз тогда, когда Пушкин отыскивал следы её отца, и об этом сообщил поэту сам царь, Николай I). Вместе с законной первой семьёй Пугачёва, в одной камере, зачахла в крепости и «императрица Устинья», которую перед тем держал в наложницах один из царских генералов, Павел Потёмкин.

Уж коли мы взялись перечислять трагические личныеобстоятельства, следует сказать, что и пышная столичная свадьба 29 сентября 1773 года также не принесла счастья сыну Петра III: царевна через три года погибнет в родах; Екатерина II убедит сына в неверности невестки…