Олег Соколов - Армия Наполеона

Тем не менее совершенно неоспоримо, что конскрипция вызывала, мягко говоря, недовольство современников. Очевидны многочисленные факты не только уклонения от призыва, но и попросту вооруженного сопротивления конскрипции. Объяснить этот кажущийся парадокс просто. То, что человеку XX в., привыкшему к всепроникающему государству (пусть оно и называется теперь демократическим), кажется обыденным, было совершенно в новинку французу, жившему в 1800 г. Отрезвевшая после революционного порыва нация стала с ужасом взирать на новомодную потребность в солдатах. Ведь в XVIII в., при "королях-деспотах", армия комплектовалась почти полностью на добровольной основе. Мы говорим "почти", потому что, кроме регулярных войск, существовала так называемая "милиция", т. е. ополчение, которое удавалось иногда собирать с горем пополам. Даже в период серьезной военной опасности для королевства, в период Семилетней войны, в ополчение было набрано не более 200 тыс. человек 18(население Франции тогда составляло 25 млн. человек, а пригодных к воинской службе было около 3 млн.). Всего же с 1700 по 1765 гг. через французскую армию прошло только около 2 млн. человек, т. е. лишь немногим больше, чем Наполеон поставил под ружье за 15 лет! Понятно, что людям, чьи отцы и деды воспитывались в подобной стране, не просто было принять обязательную военную службу, пусть даже в самой мягкой форме.

Но от глобальных вопросов вернемся к маленьким конскриптам эпохи Империи. Неимоверными усилиями префектов, мэров и жандармов сотня крестьянских и городских парней собралась, чтобы отправиться в предназначенные им полки. Кто-то одет в грубые крестьянские блузы и сабо, но есть и такие, кто щеголяет в модных фраках и английских сапогах с отворотами. Что они испытывают - энтузиазм или горе расставания? Вероятно, картина блистательного бытописателя Луи-Леопольда Буальи "Отправление новобранцев в 1807 г." неплохо иллюстрирует этот драматический для собравшихся юношей момент. Дело происходит в Париже у ворот Сен-Дени, откуда начиналась дорога на север - в далекую Пруссию и Польшу, где сражалась Великая Армия. Наряду с плачущими матерями и сосредоточенными отцами мы видим и напускающих на себя веселье, поющих парней, идущих под руки с провожающими их девушками. Быть может, это фантазия Буальи или желание художника "прогнуться" перед властями? Навряд ли. Не следует забывать, что мы в Париже, а здесь на протяжении всей Наполеоновской эпохи было немало горячих сторонников Империи. 17 октября 1807 г. конскрипты департамента Сены (т. е. парижане) "по большей части" покинули город "с веселым настроением", 19го они все отправились в поход "в самом лучшем расположении духа", как докладывал префект 19. Нередки были факты добровольной записи в полки, о чем также доносят рапорты префектов. В Версале, городе со старыми воинскими традициями, из конскрипции класса VIII года (т. е. те, кому исполнилось 20 лет в 1799-1800 гг.) более сотни человек записались добровольцами "в полки гусар или конных егерей" 20.

Однако не будем все-таки переносить эти факты на всю страну. В сельской местности отправление юношей на войну воспринималось в подавляющем большинстве случаев как трагедия. Подлинные данные о потерях, о которых мы будем говорить ниже, были, конечно же, неизвестны жителям французских деревень. Зато было хорошо известно, что те, кто ушли на войну, с нее не возвращались. Ведь согласно закону Журдана-Дельбреля, призванные в армию в военное время не подлежали демобилизации (разве что по причине ранения). Кроме того, те, кто попали в плен и вернулись впоследствии целыми и невредимыми, теряли всякую связь с родным очагом; наконец, почта далеко не всегда функционировала идеально (взять хотя бы кампанию в Испании и Португалии, откуда подчас и курьеры маршалов не могли добраться до Франции), и поэтому солдаты, бывшие живыми и здоровыми, иногда оплакивались в родной деревне как мертвые. В результате расставание с новобранцами в сельской местности выглядело весьма отличным от картины Буальи. В Бретани, где были сильны клерикальные и антибонапартистские настроения, где глубокая религиозность причудливо переплеталась с остатками темных языческих верований, прощание с уходящими в армию юношами приобретало иногда окраску похоронного обряда. В Плормеле по уходящим призывникам читали заупокойную молитву, а родители, одетые в черное, с плачем и причитаниями провожали юношей до последней деревенской изгороди...

Л.-Л. Буальи, Отправление новобранцев в 1807 г. Исп. в 1808 г. Париж, музей Карнавале.